Стеклянная река. Волшебные руки труда и науки

После этой находки археологи еще настойчивее вели исследования. Весь город был разделен на участки. В каждом участке работала своя группа. И шаг за шагом обследовалась вся территория древнего Киева.

Работа велась десятки лет. Много интересных вещей нашли археологи. А группе студентов, работавших на усадьбе школы, особенно повезло.

Стекольной мастерской, которую они обнаружили, тысяча лет. Правда, она сильно повреждена: печи сломаны, глиняные горшки, в которых варилось стекло, тоже не уцелели. Но даже их осколки говорят о многом. К ним прилипли кусочки стекла. Можно произвести химический анализ и узнать, из какого сырья варили стекло киевские мастера. А по цветным браслетам и бусам можно судить о том, что киевляне умели окрашивать стеклянные изделия. Знали они и секрет изготовления прозрачного стекла. Об этом нетрудно догадаться по найденным здесь тонким осколкам стеклянных бокалов.

— А куски свинца рассказывают, что здесь варили стекло, содержащее свинец. Называют его хрусталем.

Можно ли теперь, имея неоспоримые доказательства, сомневаться, что Киевская Русь знала секреты производства стекла!

Археологи ведут раскопки и в других местах: в Костроме и Тамбове, в Самарканде и под Москвой, в Армении и Рязани — и везде находят следы деятельности первых русских стеклоделов. Они жили более тысячи лет назад...

ТАЙНА ЛЕСНОЙ ЧАЩИ

По узенькой тропинке меж старых сосен и вязов крадутся двое. Они согнулись под тяжестью огромных мешков, взваленных на спины. То и дело озираясь по сторонам, точно за каждым деревом их поджидает опасность, путники вытирают рукавами холщовых рубах усталые, потные лица.

— Ну, пришли...— говорит один из них, распрямляя спину и сбрасывая мешок.

Он еще не стар, но у него густая русая борода. Ясные карие глаза смотрят спокойно, даже весело. Он высок ростом и широк в плечах.

Другой — подросток, почти мальчик, с тонкой шеей и длинными руками. Но он тоже нес на плечах немалый груз и теперь, следуя примеру старшего, спустил свою ношу на землю.

— Дымит гутта...— шепотом говорит мальчик, указывая на легкий дымок, едва видный из-за деревьев.

— Дымит... Слава богу, сынок! — вздыхает старший. Он заботливо сдвигает мешки, разрыв около большого пня сухую листву.

Под ней оказалось еще несколько таких же мешков. Снова прикрыв их сухими ветками, травой, путники отправляются в сторону, откуда виден дымок.

Кто они? Что делают здесь, в дремучем лесу? Почему говорят шепотом, точно опасаются кого-то? Может быть, это воры и в туго набитых мешках награбленное ими имущество?

Но нет! Глядя в ясные глаза бородача и на нежное, как у девочки, лицо подростка, не поверишь, что это преступники.

Вот уже два года как они лишены крова и живут в лесу, построив себе землянку, питаясь грибами, ягодами, кореньями.

А был и у них свой дом, свое хозяйство в славном городе Киеве. Рядом с домом помещалась мастерская. Глава семьи, известный в Киеве старый мастер стекла, руководил работой. А сыновья изготовляли стеклянные браслеты, яркую стеклянную поливу для глиняных игрушек.

Старый мастер обучал не только сыновей, но и внуков своему прекрасному ремеслу. Семья жила зажиточно. Все в городе уважали мастера и его трудолюбивых детей. Шел 1240 год.

Полчища татаро-монголов под водительством хана Батыя два года назад разгромили болгарское государство, опустошили Рязанскую и Владимиро-Суздальскую землю и повернули на юго-восток.

Их привлекали богатые «грады русские», как писал древний летописец. Особенно Киев манил к себе Батыя. Да и не удивительно! Слава о величественном городе, о его несметных сокровищах прошла по всем странам.

И вот осенью 1240 года Батый начал осаду Киева. Татаро-монголы расположились у стен города огромным, шумным табором. Они жгли костры, пели разгульные песни, плясали... До слуха киевлян доносилось ржание коней, лязг оружия, рев верблюдов:.

Смертельная опасность нависла над городом.

Люди прощались друг с другом, ожидая смерти.

До декабря простояли полчища Батыя под Киевом. А в один пасмурный декабрьский день тысячи огромных камней обрушились на ворота города, на его деревянные стены.

Это Батый начал штурм Киева. Но нелегко дался Киев татаро-монголам: яростно защищали свою родину киевляне, бились на остатках крепостных укреплений.

Но город спасти им не удалось.

Враги ворвались в Киев. И здесь началось кровавое избиение ни в чем не повинных беззащитных жителей.

Многие пытались спастись, укрывшись в храмах. Но опьяненные кровью воины Батыя нашли несчастных и здесь...

Величественная столица Руси превратилась в руины. Город словно вымер, затих, немногие уцелевшие от татарского разбоя прятались в лесах. Оказались среди них и мастера стекол.

Имущество их было разграблено. Но они унесли с собой талантливые руки и изобретательный ум.

А этого оказалось не так уже мало. Вскоре в южных лесах России задымились маленькие глиняные печи, установленные в деревянных шалашах.

Это были тайные стекольные мастерские, прозванные гуттами. Здесь продолжало совершенствоваться мастерство русских стеклоделов.

К такой-то вот лесной гутте и пробирался бородатый путник со своим сыном.

И хоть умер старый мастер стекла в дни татарского штурма, но дети и внуки его берегли славу киевских стеклоделов.

Забравшись в лесную глухомань, они построили избу, установили в ней печь и начали варить стекло.

Песок приносили в мешках с днепровских берегов; соду, краски добывали крестьяне ближайших деревень.

В дымном полумраке гутты работали от зари до зари. Низкая кровля гутты словно давила, угнетала, прижимая к земле, напоминая, что надо таить свою работу, что не смеет еще русский мастер разогнуть спину, вздохнуть полной грудью и порадоваться чудесным вещам, которые выходят из-под его рук.

А вещи получались поистине чудесные!

Это были выдутые кувшины, кальяны с позолотой, потешные сосудики в виде птиц или зверей.

Старшие в семье возились у жаркой печи. Женщины раскрашивали посуду, наклеивая на нее цветные стеклянные жгуты или расписывая ее масляными красками.

Чаще всего это были веселые изображения смешных чудовищ или яркие цветы — синие, желтые, красные на фоне больших зеленых листьев.

Работы хватало даже детям. Они растирали краски, приносили в гутту песок из лесных хранилищ, складывали готовую посуду.

И даже после освобождения Русской земли от ига татаро-монгольских орд гутты, обосновавшиеся в южных лесах, долгое время продолжали существовать.

В течение многих столетий изделия южнорусских стеклодувов вывозились в Москву, Ригу, Румынию и Германию.

Они продолжали работать и выпускать прекрасные вещи даже в семнадцатом веке, когда в России появились первые стекольные заводы: в пустоши Духанино под Москвой, в селе Измайлове, а затем и под Петербургом (так раньше назывался Ленинград).

Теперь это кажется удивительным, но первые российские заводы не могли выдержать конкуренции лесных гутт. Заводам приходилось выпускать такие же потешные кувшинчики в виде медведей, зайцев или птиц, раскрашивать графины и кальяны такими же яркими красками, чтобы их заводские изделия были похожи на те, которые делались в гуттах. Иначе их не покупали.

Так мастерство древних киевлян-стеклоделов продолжало жить и развиваться, радуя людей чистотой и богатством красок, блеском прозрачного стекла и прекрасными формами кувшинов, ваз и бокалов.

ДВЕ ТЫСЯЧИ СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ ОПЫТА

Август 1750 года был на редкость, теплым. Солнечные дни следовали один за другим.

Об этих днях великий русский ученый и поэт Михаил Васильевич Ломоносов написал такие стихи:

Прекрасны летни дни.

Сияя на исходе, богатство с красотой

Обильно сыплют в мир.

Читая эти строки, можно подумать, что их автор бродит по саду, наслаждается ароматом уходящего лета и любуется созревающими плодами.