Волгины

— Вот обороночка, товарищ подполковник, — восхищенно прищелкнув языком, вполголоса сказал Алексею дивизионный инженер, имевший непонятное пристрастие к уменьшительным словам.

Алексей насмешливо покривил губы. Дивизионный инженер был добродушный, веселый малый, не лишенный безобидного легкомыслия. Его фамилия была Песнопевцев, такая же приятная и легкая, как и он сам.

Познакомился с ним Алексей недавно, и хотя Песнопевцев несколько навязчивой и панибратской манерой разговаривать немного надоедал ему, он все-таки расположил Алексея к себе.

— Вот это поработали, я понимаю, — все время самодовольно повторял Песнопевцев. — Что окопчики, что земляночки, просто загляденье. Не то что под Харьковом в прошлом году… Помните? И еще поработаем… А минные поля если бы вы видели, товарищ подполковник. Как капустную рассаду, наши саперы мины сажали.

Дождь заморосил гуще. Алексей слышал, как мелкие капли, навевая сонливое настроение, однообразно стучат по капюшону плащпалатки. Земля намокла и стала налипать на сапоги вязкими комьями, идти становилось все труднее. Но генерал шагал попрежнему быстро и неутомимо, изредка скользя сапогами по мокрой траве. Офицеры из штаба армии уныло брели позади, заметно отставая и тяжело дыша. По красным их лицам катился пот. С самого утра они прошли не менее пятнадцати километров, и по усталым, безучастным их взглядам было заметно, что их интересовала только одна мысль: как бы поскорее зайти в землянку, к какому-нибудь командиру, отдохнуть и перекусить. Но присутствие генерала удерживало их от того, чтобы предложить воспользоваться уже известным гостеприимством артиллеристов, чьи землянки все еще попадались на пути обследующих.

Генерал наконец свернул в землянку командира одной батареи. Командир, чубатый старший лейтенант, с орденом Александра Невского на широкой груди, со скрещенными пушечками-эмблемами на щеголеватых погонах, встретил старших командиров радушно и бойко, но без угодливой суетливости. Глубокий лиловый шрам над левой бровью бравого, с умными серыми глазами артиллериста, его выправка указывали на то, что это бывалый, опытный командир.

Старший лейтенант отвечал генералу солидно и деловито, и комдив остался им очень доволен. Алексей тем временем тихо беседовал с замполитом и молоденьким сержантом, комсоргом.

— Художественной литературы бы нам побольше, товарищ подполковник, — робко попросил комсорг. — Наши ребята, пока особенных боев нету, много читают. Даже читательскую конференцию тут на батарее организовали. Представьте, по «Чапаеву» Фурманова, потом проведем по «Мертвым душам» Гоголя…

— Вот и хорошо. Книг подошлем, — пообещал Алексей.

— Хорошо живут «апостолы», а? Прочно, домовито, — обратился к Алексею генерал, окидывая взглядом чистую просторную землянку, украшенную березовыми ветками и портретами вождей. Здесь хорошо пахло увядающими листьями и сухим валежником.

— Пообедать с нами не желаете, товарищ генерал? — воспользовавшись случаем, чтобы блеснуть гостеприимством, предложил командир полка.

Офицеры из штаба армии, что-то записывавшие в свои блокноты, сразу насторожились, повеселели, предвкушая желанный, вкусный обед, но генерал сказал:

— Благодарю, друзья. Мы торопимся. В следующий раз.

И взглянул на часы.

— А то остались бы, товарищ генерал, — стал просить командир батареи, счастливый оттого, что командир дивизии лично посетил его батарею и, главное, нашел все в полном порядке… — У нас это быстро, товарищ генерал. Враз организуем. Тут нам жители барашка принесли.

— Не надо, не надо. Мы пойдем.

Лица армейских офицеров снова стали унылыми.

«Ну и двужильный этот комдив. Неужели он собирается весь день водить нас без еды под дождем, по лесам и буеракам?» — наверное, подумали они.

Генерал, простившись с артиллеристами, вышел из землянки. Командир батареи проводил его до границы своей огневой позиции.

— Заходите к нам еще, товарищ генерал, — сказал командир батареи таким тоном, словно приглашал к себе домой.

— Спасибо, спасибо, приду, — так же неофициально пообещал командир дивизии.

Дождь перестал, слегка прояснело. Алексей не чувствовал усталости. Он любил ходить, и эта прогулка по оборонительным рубежам, несмотря на не совсем благоприятную погоду, беседы с людьми доставляли ему истинное удовольствие. Масштабы батальона не позволяли ему прежде с такой широтой судить об оборонительной мощи дивизии, о людях. Теперь он увидел все это и почувствовал еще большую радостную уверенность в том, что все пойдет дальше как нельзя лучше. Разница между рубежами прошлого года на Донце и этими действительно была громадная.

«Как выросли наши мощь и умение воевать, — с гордостью думал Алексей. — Как окрепли и помолодели люди!..»

— Если не ошибаюсь, на мой новый КП сюда дорога? — спросил генерал, после разговора с артиллеристами особенно весело настроенный.

— Сюда, сюда, товарищ комдив, — ответил командир полка, заходя наперед по заметно углубившемуся ходу сообщения.

Генерал откинул с головы башлык плащпалатки, подмигнул молчаливому начальнику артиллерии.

Преисполненный скромной профессиональной гордости начарт понял этот знак генерала как полное одобрение его «апостолам». Лицо у полковника Круглова было грубое обветренное, с зачерствелыми потрескавшимися губами, изборожденное на щеках глубокими морщинами — настоящее лицо старого солдата, глаза маленькие, желтоватые и зоркие, как у ястреба.

— Так-то, бог войны! — после долгого молчания, видимо отвечая на какие-то свои соображения после всего виденного, произнес генерал.

— Ага, вот и КП! — обрадованно проговорил он немного погодя. — Милости прошу, товарищи, на мою новую дачу. Вот тут мы и передохнем, на немцев поглядим. Отсюда далеченько видать.

— Чудесный КП, — не преминул заметить дивизионный инженер. — Не КП, а дом отдыха Беседочка!

Песнопевцев даже причмокнул губами от восхищения.

— Да, это не труба, в какой мы в Сталинграде сидели чуть ли не на корточках, — задумчиво сказал генерал.

Все — начштаба дивизии, начальник артиллерии, командир полка, Алексей и армейские штабисты — сразу согласились с инженером. Командный пункт командира гвардейской дивизии действительно был устроен хорошо.

Подход к нему был совершенно незаметен, сверху, с самолета, его так же трудно было обнаружить. Ход сообщения к блиндажу тянулся такими замысловатыми, неожиданными поворотами, так был защищен и замаскирован, что самый придирчивый наблюдатель мог потеряться в догадках, что же здесь располагалось — командный пункт или просто заброшенный ненужный окоп.

И вид отсюда открывался во все стороны необозримо-широкий, до самого переднего края немцев и дальше — в глубину их обороны.

Офицеры вошли вслед за генералом в землянку. Потолок в ней, правда, был низковат, но зато землянка отличалась всеми необходимыми удобствами: места для связистов и связных, для адъютанта были устроены так, что они ничуть не мешали наблюдениям комдива за полем боя.

В землянке сидели пока только телефонист и двое автоматчиков. Они вскочили, приветствуя генерала и вошедших офицеров.

— Как, ребята, — хорошо здесь? — весело осведомился командир дивизии.

— Так точно, хорошо, товарищ генерал. Только скучновато, — ответил один из автоматчиков с плутоватым лицом. — Гансы что-то совсем не шевелятся.

Генерал тотчас же нетерпеливо припал к стереотрубе с выдвинутыми в узкую амбразуру рогульками окуляров.

— А дождик, ребята, совсем перестает, — ласково сказал командир дивизии, совсем умалчивая о том, что он видит через стереотрубу в неприятельской обороне и словно придавая тому, идет дождь или нет, гораздо большее значение, чем поведению немцев. — К вечеру, пожалуй, совсем разгуляется. А?

— Так точно, товарищ генерал, уже яснеет, — ответил словоохотливый автоматчик.

Начальник артиллерии, полковник Синегуб, дивизионный инженер, начштаба дивизии и офицеры из штаба армии, освободившись от мокрых плащпалаток, расположились у стены, тесно прижавшись друг к другу, ибо землянка все-таки не была рассчитана на такое большое количество гостей. Все как по команде закурили.