Тучи на рассвете (роман, повести)

Никогда Мен Хи не видела такой большой кухни. И людей здесь оказалось много. Возле маленьких чугунных котлов, наглухо вделанных в низенький очаг, возилась пожилая женщина. Рядом с ней другая женщина набирала горячую воду тыквенным ковшиком из большого котла, тоже вделанного в очаг, и наполняла рядом стоящее деревянное ведро.

В углу, у выступающего из пола цементного корыта с дыркой посредине, девушка промывала овощи, лежавшие на дне. Она поливала их из шланга, то нажимая, то отпуская зажим.

Мен Хи с любопытством осматривала кухню. Особенно заинтересовал ее широкий низкий стол рядом с цементным корытом. Весь он был уставлен посудой. Медные, ярко начищенные котелки и деревянные, покрытые черным или красным лаком чаши, мелкие, глубокие, инкрустированные перламутром, на красивых подставках и совсем простые. Затем шли глиняные горшки и горшочки, грубые, шероховатые, а рядом — глянцевые, отшлифованные. Несколько ящичков с палочками для еды: в одном — бамбуковые, в другом — костяные, в третьем — металлические. Тут же ложки: вогнутый в центре медный кружок и от него — тонкий стержень. Целый набор ножей, самых различных по форме и размеру.

Не успела Мен Хи налюбоваться всей этой красотой, как появилась Пок Суль — жена Ли Ду Хана. Она ни о чем не спросила девочку, только велела следовать за собой. Они вышли во двор и приблизились к горке с песком, возле которой стоял большой чугунный котел.

— Надо его хорошенько вычистить, — указала Пок Суль на котел, — да побыстрее, потому что у тебя сегодня и без того много дел.

Мен Хи быстро взялась за работу. После того как котел был вычищен, она молола камнем зерно, потом чистила какую-то посуду.

Незаметно наступил вечер. С поля приехали люди, двор заполнился скотом, арбами, поднялся шум, суматоха. Теперь у нее оказалось несколько хозяев.

Мен Хи не знала, за что раньше хвататься. Она таскала воду в корыто для скота, убирала в хлеву навоз, разгружала арбу с хворостом.

Должно быть, от голода у нее кружилась голова.

Поздно вечером двор затих и люди разошлись. Какая-то женщина дала ей похлебку из чумизы и показала кладовку за кухней, где разрешила лечь спать. Мен Хи быстро поела и свалилась на мешок из рисовой соломы, лежавший на полу.

Так прошел первый день новой жизни Мен Хи. Потом эти дни потянулись нескончаемой чередой.

Порой ей выпадало счастье мыть посуду. Озираясь по сторонам, она выбирала руками остатки пищи из чаш и со сковородок и быстро проглатывала ее. Какой, оказывается, вкусный рис! А вот косточка от фазана, какой-то соус, рыбий хвостик. Она ела все подряд, пугливо поглядывая на все четыре двери кухни, чтобы ее не застали врасплох.

Однажды Мен Хи велели убрать комнату, где спали хозяева. Пок Суль сама отвела ее туда. Девочка увидела на полу шелковые ватные одеяла. Одни из них служили матрацами, другими укрывались. В головах лежали набитые рисовыми отрубями валики. У окна стоял круглый столик, едва достигавший Мен Хи до колен, а возле него пестрели яркими цветами две плоские шелковые подушечки.

Но не это привлекло внимание Мен Хи. Она с восхищением смотрела на высокий узкий сундук, стоявший у стены. Он был покрыт черным лаком, а на углах горели ярко начищенные медные пластинки. Переднюю широкую стенку сундука украшал стоявший на одной ноге огромный аист. Он удивленно смотрел на лягушку, высунувшуюся из камыша. И аист, и лягушка, и камыш были из перламутра, врезанного в дерево. В луче солнца перламутр отливал то розовым, то голубым светом, блестел и искрился.

Крикливый голос хозяйки заставил Мен Хи оторвать взгляд от сундука. Пок Суль объяснила, как надо убрать комнату, и ушла. Мен Хи принялась за дело. Раздвинула дверцы двух стенных шкафов, в один из них уложила валики, в другой — плоские подушечки и туда же поставила набок столик. Позже Мен Хи узнала, что и стол и эти плоские подушки для сидения достают из шкафа только тогда, когда ими пользуются. Миновала в них надобность — и сейчас же все убирают.

Одеяла обычно тоже прячут в большие стенные шкафы, и в комнате ничего не остается, кроме сундука. Иногда на него укладывают одеяла. Так и велела сделать хозяйка перед уходом.

Одеял оказалось шесть штук, и все разного цвета — красное, синее, голубое, салатное, розовое и сиреневое. Сложив каждое вчетверо, Мен Хи соорудила из них на сундуке башню. Получилось очень красиво.

Потом протерла белой тряпочкой рамы, стены, пол и с особенным удовольствием сундук. Она погладила ладошкой аиста, а лягушку ткнула пальцем. А вот что делать с двумя картинами, Мен Хи не знала: надо их вытирать или нет.

Закончив уборку, в нерешительности остановилась перед ними. Картины большие, хотя и узкие, — верх достигает потолка, низ — почти у самого пола. Одна из них изображала дракона в полете, другая — цветущий сад.

«Какое счастье — жить в такой комнате!» — подумала Мен Хи, разглядывая картины, но тут же услышала, что ее зовут.

Убирать спальню девочке доводилось редко, и каждый раз это было для нее праздником, о котором потом долго вспоминала, копая навоз или ухаживая за скотом.

Первое время Мен Хи никак не могла привыкнуть к окрикам. Услышав, что ее зовут, она вздрагивала и опрометью бросалась на голос. Теперь на нее уже не действовала брань хозяев, она почти совсем перестала плакать и лишь мечтала о той жизни, что ждет ее на небе. Там, наверно, очень хорошо: земля на небе голубая, а комнаты сделаны из перламутра, как аист на сундуке хозяев.

Но однажды ей пришла в голову мысль убежать. Вечером незаметно выйти за ворота — и бегом из этого дома! Она твердо решила бежать, но вот куда, никак не могла придумать.

Домой, на Двуглавую гору, нельзя. Нельзя ослушаться отца, да и помещик сразу же пришлет за ней. А может быть, отец давно ушел с той горы? Все ее мысли теперь были о том, куда скрыться.

Однажды у родника, куда Мен Хи пришла за водой, она увидела человека, стоявшего к ней спиной. Мен Хи сразу узнала отца, хотя он показался ей ниже ростом и более сутулым. Она узнала его по одежде, по халату, который помнила столько, сколько помнила себя. От неожиданности кувшин выпал у нее из рук, она рванулась к отцу, обхватила его колени.

Пак молча привлек к себе дочь. Он смотрел на две заплатки на локтях, которых раньше не было, и понял, что она пошла в мать, потому что заплатки были поставлены очень аккуратно, а кофта оказалась чисто вымытой, хотя изрядно потертой. Но это и неудивительно: ведь с тех пор, как она перешла в дом помещика, прошел целый год.

Потом Пак присел на корточки, а она стояла возле него и рассказывала, как все красиво в этом доме, где она живет, и как вкусно там кормят.

Пак слушал и гладил ее волосы. Он рассказал, что они живут немногим лучше, чем там, в горах, что он и мать батрачат у помещиков, кочуют по чужим полям.

— Семья наша стала совсем маленькой, — горестно говорил Пак. — Вслед за Сен Челем ушел из дому Сен Дин. Он сказал, что лишний рот обременяет нас, и ушел в Пхеньян.

Оказалось, что мать много раз приходила сюда, но во двор ее не пускали, и она часами простаивала на улице в надежде увидеть Мен Хи.

Потом Пак заговорил о самом главном. Она уже большая и должна все понимать. Когда ей исполнится тринадцать лет, Тхя, сын помещика, построит дом и заберет Мен Хи к себе. Она сама будет там хозяйкой, и слушаться ей придется только мужа. А пока Мен Хи не должна терять времени даром. Пусть хорошенько присматривается на кухне. Пусть научится готовить, и Тхя будет доволен.

— На твою долю выпало большое счастье, — говорил отец. — Станешь жить отдельно, будешь угождать мужу, кто знает — и нам что-нибудь перепадет.

Мен Хи повеселела. Может, и в самом деле она сумеет помогать родным?

На берегах Дайдоко

Хейдзио — очень большой город. Хейдзинские заводы и фабрики работают круглые сутки. Железнодорожные линии подходят к городу со всех сторон. Каждый день сюда прибывают сотни эшелонов с продуктами, промышленными товарами, оружием. Артиллерийский арсенал, расположенный на огромной территории, всегда забит вагонами. Безостановочно идет погрузка и выгрузка. Спокойные воды Дайдоко, разрезающей город на две части, усеяны джонками, баржами, катерами. Они привозят кожу, птицу, рыбу, посуду. Глиняной посудой заставлены причалы на несколько километров. Медленно движутся по реке длинные сплотки леса. Колонны тяжело груженных автомашин бесконечной лентой вьются по шоссейным и грунтовым дорогам, пересекающимся в Хейдзио.