Воспоминания

— И потом? — с трепетом прервал Севский.

— Потом! — Брага махнул рукою.

— Ваша казначейша? — спросил молодой человек.

— Ушла от мужа.

— С вами?

— С ним.

Брага долго смотрел в потолок.

— Я встретил ее здесь, — медленно, как бы с трудом проговорил он через минуту… — Встретил так, что кровь прилила у меня к сердцу, когда я ее увидел… Вот до чего довел ее этот человек… Понимаете ли вы теперь, что у него нет сердца, что для него нет никаких границ?

Севский молчал, с отчаянием ломая руки.

. . . . . . . . . .

В этот день у Мензбира был один из обыкновенных карточных вечеров; в половине восьмого зеленые столы были уже открыты. Мензбир, потирая руки, похаживал по желтой комнате и беспрестанно смотрел на часы. На лице его заметно было беспокойство, смешанное с каким-то страхом.

Часы пробили восемь. В дверях появилась чья-то физиономия. Мензбир остановился посередине комнаты.

Половинка дверей совершенно отворилась, и в комнату смелым и решительным шагом вошел мужчина лет 45-ти, с рыжими бакенбардами, в сюртуке, застегнутом доверху.

— Здравствуйте, барон, — медовым голосом начал Мензбир, — я вас жду давно.

— Здравствуйте, — грубо отвечал барон, — я пришел сегодня требовать решительного ответа… Слышите ли?..

— Тише, барон, пожалуйста, тише, — прошептал Мензбир, — вы меня погубите…

— А мне какое дело, — сказал тот, нарочно усиливая голос… — Я буду всем и каждому рассказывать…

— Барон!

— Я буду всем и каждому рассказывать, что меня обыгрывали наверную… Я на это имею доказательства, вы знаете? — продолжал барон, грозно взглядывая на Мензбира, которого лицо судорожно сжалось.

— Но за что же, за что же? — бормотал он жалобным тоном.

— Что я позволял себя обыгрывать, потому что вы обещали мне.

— Барон, барон!

— Черт меня возьми, если я не скажу этого! Мензбир наклонился к уху барона и что-то шепнул ему. Лицо барона просияло.

— Ну, если так, — сказал он… — Впрочем, мы увидим. Завтра, говорите вы?

— Да.

— А тетка?

Мензбир снова шепнул что-то барону. Тот расхохотался.

— Вы, Мензбир, драгоценный человек, — сказал он наконец, пожавши руку старика и садясь на стул.

Мензбир только улыбнулся.

— Что Званинцев, — сказал барон, закуривая сигару, — у вас будет сегодня?

— Не знаю, обещал.

— А жених? — насмешливо спросил барон.

— Ну! этот наверно будет, — отвечал Мензбир.

Через минуту вошло несколько гостей, которыми Мензбир принужден был заняться. Барон сидел один у стола, куря сигару и смотря на затворенную дверь гостиной.

Дверь наконец отворилась, и вошла Лидия, в простом белом платье, без всяких театральных украшений: какая-то грусть разлита была по всему ее существу. Она, по-видимому, с изумлением увидала барона и, сухо поклонившись ему, села у окна, с нетерпением поглядывая на двери передней.

Барон не подходил к ней.

В передней послышался наконец шум. Лидия украдкою взглянула, но почти тотчас же ее маленькая головка приняла прежнее, рассеянное положение.

В залу вошел Севский и с ним Александр Иваныч. Севский с явным почти неудовольствием пожал руку Мензбира, который встретил его с распростертыми объятьями, и, слегка кивнувши головою другим гостям, рука об руку с Брагой подошел к своей невесте.

Она холодно протянула ему свою руку.

— Я опоздал, Лиди, — сказал он, целуя руку девушки, — но мне хотелось сегодня привезти с собою моего лучшего друга, рекомендую его вам.

Брага поклонился. Лидия привстала.

— Вы знаете, — обратилась она довольно сухо к молодому человеку, — что ваши друзья должны быть моими. Садитесь, — что нового? — рассеянно спросила она, указывая ему и Браге на два порожних стула возле себя… — Что ваша матушка? — сказала она, поправляя вопрос.

— Она к вам будет сегодня, Лиди.

— Как? вы оставили ее одну? — с укором сказала девушка.

— Она приедет с Иваном Александровичем, — отвечал Севский. Лидия отвернулась к окну.

— Вы мне позволите закурить сигару, — обратился к ней Брага, доставая из кармана porte-cigares. [140]

— Прошу вас… ах, боже, Дмитрий Николаич, — быстро сказала девушка, — что же я вас просила достать мне Babu-polka?

— Виноват, Лидия, забыл, ей-богу, забыл, — чуть не умоляющим голосом отвечал Севский, приподнимаясь с своего стула, — забыл, как забыл еще другое очень важное.

И он взял шляпу.

— Куда же вы? — спросила его Лидия довольно равнодушно.

— Я возвращусь через полчаса.

И, не дожидаясь ответа, Севский быстро вышел из комнаты. Лидия Сергеевна выставила вперед нижнюю губку.

— Бьюсь об заклад, — начал Брага шутливым тоном, — что ваш жених поскакал за полькой.

— Вы думаете? — холодно спросила Лидия, обернувшись прямо к нему и обливая его фосфорическим светом своих глаз.

— Я в этом уверен. Он влюблен.

— Только во мне он ошибается, — равнодушно заметила Лидия.

— Как это?

— Я не люблю, чтобы мне повиновались.

— Стало быть, вы хотите сами повиноваться?

— Может быть, — отвечала девочка, мечтательно закидывая головку. И из груди ее вырвался невольный вздох.

— Знаете ли что, Лидия Сергеевна, — начал Брага, смотря ей в глаза пристально и прямо, — ведь он вас больше любит, чем вы его.

Лидия принужденно захохотала.

— Извините за откровенность, — продолжал Брага, — но я знаю это — он для вас всех пожертвует, а вы…

— Почему ж вы думаете, что я ничем для него не пожертвую? — быстро перебила Лидия, отворачиваясь от его взгляда.

— Почему?.. Этого я вам не скажу, — я говорю только о нем и о нем я имею право говорить, я его друг.

— Да, у него много друзей, — немного насмешливо заметила Лидия, поправляя мыс своего платья.

— Кто же?

— Вы, — сжавши губки, отвечала Лидия, — Иван Александрович, — продолжала она, как будто робея произнести это имя.

— А знаете ли вы, что такое дружба Ивана Александровича? — неожиданно серьезно перервал Брага.

По лицу Лидии молнией пробежало чувство страха.

— Не смотрите на меня так странно, Лидия Сергеевна, — продолжал Брага с горячностью, — если вы любите вашего жениха, бойтесь за него дружбы Званинцева. Вспомните Позвонцева.

Лидия вздрогнула, но, победивши себя, отвечала с холодностию, которая всякого заставит прекратить разговор:

— Да, у Ивана Александровича много врагов, о нем говорят много дурного, но вспомните, что мой жених обязан ему всем.

Брага встал со стула с видимым негодованием и подсел к одному из карточных столов.

Лидия осталась одна и продолжала украдкою глядеть на дверь передней.

Барон, который во все это время сидел у окна и курил сигару, поглядывая с беспокойством на Брагу и на Лидию, наконец решился подойти к ней.

— Лидия Сергеевна! — начал он нерешительным голосом.

Лидия, выведенная из задумчивости, вздрогнула и быстро приподняла головку.

— Это вы, барон, — сказала она гордо и почти презрительно, — я вас не ожидала сегодня.

— То есть — я лишний? — глухо проворчал барон.

— Мои слова не требуют пояснений, — твердо сказала Лидия, поднимаясь со стула и решаясь снова уйти в гостиную.

— Лидия, — прошептал барон с стесненною яростью, останавливая ее за руку, — вы шутили с огнем, берегитесь.

— Кто же шутил с вами?

— Вы, вы, Лидия Сергеевна.

Лидия уже была на пороге гостиной, но в эту минуту отворилась дверь залы, и Званинцев, слегка кивнувши головою гостям и хозяину, шел прямо к ней, ведя под руку Варвару Андревну Севскую.

Варвара Андревна была очаровательно любезна, когда только хотела быть такою. В этот вечер вкус и почти роскошь ее костюма, тихая, благородная походка, улыбка на губах — все говорило, что она решилась разыграть роль нежно любящей матери. Званинцев тоже был одет чрезвычайно парадно, вероятно из уважения к своей даме.

— Ma chere enfant, [141] — начала Варвара Андревна, протягивая руку к девочке, немного смущенной ее появлением в эту минуту.