Каин и Артем

- И вы не говорите никому, а? - попросил Каин.

- Ну - известно! А ты всё-таки не лезь мне на глаза часто...

- Хорошо, - тихо и грустно согласился еврей и встал на ноги.

- Тебе бы лучше в другом месте где торговать, - равнодушно сказал Артём. - А то тут - строго жизнь держат...

- Куда же я пойду?

- Ну уж... как знаешь...

- Прощайте, Артём.

- Прощай, брат!

И он, лёжа, протянул еврею руку и стиснул своими пальцами его сухие кости.

- Прощай. Не обижайся...

- Я не обижаюсь, - подавленно вздохнул еврей.

- Ну вот... Ведь этак-то лучше, сам посуди... Больно ты - не для меня товарищ... Разве мне для тебя жить? Не идёт это...

- Прощайте!

- Ну иди...

Каин пошёл берегом реки, опустив голову на грудь и сильно сгорбившись.

Красавец Артём повернул голову вслед ему и через несколько секунд снова улёгся в прежней позе, лицом к небу, уже тёмному от близости ночи...

В воздухе рождались и таяли странные звуки. Река плескалась о берег однообразно, печально и тоскливо.

Каин, пройдя шагов пятьдесят, вернулся снова, подошёл к могучей фигуре Артёма, распростёртой на земле, и, остановясь перед ней, тихо и почтительно спросил:

- А может, вы иначе подумаете?

Артём молчал.

- Артём? - позвал Каин и долго ждал ответа.- Артём? Может, всё это так себе вы? - повторил еврей дрожащим голосом. - Вспомните, как я тогда вас... а? Артём?! Никто не пришёл, а я пришёл...

В ответ ему раздался слабый храп.

...Каин ещё долго стоял над силачом и всё всматривался в его безжизненно красивое лицо, смягчённое сном. Богатырская грудь вздымалась ровно и высоко, чёрные усы, шевелясь от дыхания, открывали блестящие, крепкие зубы красавца. Казалось, он улыбался...

Глубоко вздохнув, еврей ещё ниже склонил голову и снова пошёл по берегу реки. Весь трепещущий от страха пред жизнью, он шёл осторожно, - в открытых пространствах, освещённых луной, он умерял шаг, вступая в тень - крался медленно...

И был похож на мышонка, на маленького трусливого хищника, который пробирается в свою нору среди многих опасностей, отовсюду грозящих ему.

А уж ночь наступила, и на берегу реки было пустынно...

1898 г.