История моей матери. Роман-биография (СИ)

- Вроде так,- сказал Филип и задвигался на своем стуле: был доволен исходом дела.- Нам тут еще кое с чем разобраться надо...

Огюст понял, что от него с Рене хотят отделаться. Это не входило в его планы.

- Казимир, а как быть с выгнанными моряками? Мы это дело провернуть хотим.

Казимир посуровел.

- Так где ж оно? Я давно о нем слышу - и никакого движения... Вы сказали о нем Барбе, тот был в Москве и о нем даже не заикнулся ...- Он смотрел жестко и выразительно.- Где они, эти списки? Кому вообще эта мысль в голову пришла? Я прежде всего этого не понял. Вам?

- Ей,- вынужден был сказать Огюст: ему не хотелось врать при девушке.

- Ей?! - поразился Казимир.- А с каких это пор она посвящена в такие дела?

- Дела еще не было. Она в разговоре придумала.

- С ее отношением к естественному праву? - и Казимир перевел взгляд на Рене, пытливый и недоумевающий.

- Сама потом пожалела,- призналась та.- Меня спросили, как лучше сделать, я и сказала. Не подумавши.

- Не подумавши,- проворчал Казимир.- Вы интригуете,- сказал он Огюсту.-Да еще Рене впутываете... А нам дело нужно, а не интриги.- И Огюст помрачнел и не нашелся с ответом.

Шая сменил тему разговора: он не любил безвыходных положений - поэтому его и не могла поймать полиция.

- Я тебе адрес дам для начала,- пообещал он Рене: будто сулил ей золотые горы.- Связь одну обеспечь. У парня ценные документы на руках, горит желанием передать их, а мои растяпы не могут до него добраться. Один сунулся - прямо в ворота базы, где он служит,- так его чуть не взяли. Сказал, что заблудился.

- И отпустили? - не поверил Казимир.

- "Отпустили!" Сотню франков сунул - только после этого. Пришлось изымать из непредвиденных расходов. Это в Алжире, Рене. Поедешь? Наш департамент, французский.- Последнее слово он произнес с легкой иронией инородца.

- Поеду, конечно.

- И бумаги привезешь?

- Привезу.

- Может, скажешь как?

- Зачем раньше времени? Может, все будет иначе. Не так, как я думаю.

- Может, все будет иначе,- повторил Шая, запоминая.- Золотые слова. Их бы где-нибудь на видном месте вывесить... Не попадайся только с этими бумагами. И не смотри, что в них. В нашем деле, чем меньше знаешь, тем лучше. Приходи завтра к отцу - я дам все, что нужно.

- А здесь нельзя? - спросил Казимир.

- Здесь народу слишком много,- сказал Шая.- Вы, шеф, начинаете забывать азы конспирации.

- А у него надежно?

- Для нее безусловно. Она ж у себя дома будет. А я как-нибудь пристроюсь. У него там роскошный черный ход с видом на помойку...

Они вышли с Огюстом на улицу.

- Договорились? - спросила их консьержка.

- О чем? - спросил Огюст, а Рене дернула его за рукав и сказала:

- Договорились.

- Но это далеко же очень? - Консьержке, умасленной квартиросъемщиком, хотелось услужить его гостям.

- Далеко, конечно, но условия приличные.

- Это главное,- согласилась та.- Сейчас такая жизнь, что на край света поедешь, чтоб заработать. Но говорят, это трудная работа - сбор каучука.

- Мы не сами собирать будем. Едем клерками и администраторами.

- Администраторами легче,- признала она и отпустила их со спокойной совестью: удовлетворила потребность в общении, которого, как ни странно, на этом бойком месте ей было недостаточно...

- Ты прирожденная разведчица,- сказал Огюст.

- А ты кто? - Она была недовольна его похвалою.

- А я так, любитель. Везде и во всем. Может, зайдем в кафе, обмоем это дело?

- Да нет уж. Мне в бюро нужно... Какими глазами я на своих товарищей смотреть буду, не знаешь?

- Это важно? - спросил он.

- Для меня очень,- сказала она.- И вообще - во всем нужно разобраться прежде чем обмывать. На это всей жизни, кажется, не хватит...- предрекла она, и они расстались...

Шая встретил ее у отца, рассказал, как и куда ехать, назначил срок поездки.

- Связь мы с тобой иначе будем осуществлять. Не через Огюста. Он слишком болтает... Удивляюсь, как он вообще на тебя вышел. Обычно мы его ни во что не посвящаем. Не знаешь?..- Рене знала, но промолчала.- Не хочешь говорить? Это не положено... Но на первый раз прощается. Тем более что ситуация деликатная: он, как-никак, отвечает за нас в руководстве...- Это он произнес со свойственной ему насмешливостью и дал затем телефоны для связи.-Прочти и верни - я сожгу: чтоб глаза не мозолили... Запомнишь? - с сомнением спросил он.

- После римского права? - и процитировала ему на латыни законы из Двенадцати таблиц - к сожалению, не успела пойти дальше. Но Шае и этого было достаточно.

- О господи! Говорил мне отец: "Учи науку, по наследству ее не получишь". Он у меня был, считай, неграмотный. Год в хедере учился. Когда ж ты все это выучила?..- и поглядел на нее с одному ему понятным сожалением...

В прихожей дожидался Робер: знал, что ему не следует присутствовать при их разговоре. Рене вдруг поглядела на него с болью и сочувствием. Отец за последнее время стал каким-то безвольным и безразличным, взгляд его потускнел, лицо поблекло, сам он пообносился, брюки были с бахромою. Шая тоже учуял неладное:

- Ты что, Робер? Плохо себя чувствуешь?

- Да нет... Денег с тебя не мешало бы взять.

- За что? - удивился Шая.

- Все за то же. За аренду помещения,- сказал он: так же упрямо настаивая, как совсем недавно отказывался.

- Ты же не хотел брать?

- Так пока жена была, можно было...

- А теперь подруги - от них не отвертишься?..- Шая глянул проницательно, Робер отмолчался.- Не знаю. Я предлагал в прошлый раз - тогда у меня были на то полномочия. Теперь снова надо спрашивать. Это ж не мои деньги...- Робер не стал спорить, удалился с достойным видом, а Шая вдруг спросил ни с того ни с сего, ни к кому не обращаясь: - Или он за тебя компенсацию решил взять?.. Извини, Рене, на этом свете чего только не насмотришься. До сих пор же отказывался...

Ее произвели в рядовые Красной Армии, и она стала получать пятьсот франков в месяц: ее оценили дороже Огюста, поскольку она стала агентурным работником. Когда она принесла их в первый раз домой, мать им очень обрадовалась: отчима за его прежние заслуги с фабрики не выгоняли, но зарабатывал он мало и, главное, все пропивал - накопились долги, они жили теперь на ее солдатское жалование. Рене говорила, что деньги частично идут от семьи отца, частично - это плата за уроки. Мать, зная Робера и его семью, плохо в это верила, да и отчим относился скептически к ее объяснениям, подозревая что-то иное, но вслух ни тот, ни другая сомнений не высказывали: это было не в их интересах, она кормила теперь их семейство.

22

Ни при первом ее путешествии, ни во всех подобных последующих не было ни одного случая, чтобы те, кто их готовил, не допустил промахов, ставивших под угрозу как само предприятие, так и его исполнителя. Так было и позже, когда подготовкой занимались целые отделы, так, тем более, теперь, когда все делал Шая, знавший, как скрыться от полиции, но не умевший прятать от нее других: это разные искусства, требующие каждое своих мастеров и навыков.

До Марселя она доехала на поезде с удобствами. Поездка заняла чуть более суток, и к следующему полудню она была в старом порту, где синяя вода прямоугольной гавани пересекается в разных направлениях белыми треугольными парусами яхт, причаленных к берегу или движущихся в направлении моря и обратно. Пароход Компании морских перевозок, как и сказал Шая, отходил через час. Хорошо, что она прибыла раньше, а не обратилась в последний момент в кассу: ей бы не продали билета как несовершеннолетней. Она узнала об этом случайно: разговорилась с пассажиркой, едущей тем же рейсом. Насколько немногословна и неразговорчива была Рене в прежней, мирской, жизни, настолько общительной сделалась теперь: ее словно подменили, она поняла, что настало время говорить и спрашивать. Что делать? Она узнала, что пароход, прежде чем взять курс в открытое море, сделает заход в Тулон, где доберет пассажиров, и решила этим воспользоваться. Кассир недоверчиво осмотрел ее свидетельство о рождении, отказался продать билет до Алжира, но она упросила дать его до Тулона, где у нее будто бы заболел дедушка.