Том 9. Наброски, конспекты, планы

Беспечность и недостаток характера сильного <у> Людовика дали средства Ладиславу с летами приобретать мало-помалу более земли, так что, наконец, бароны партии анжуйской, увидев счастие переменившееся, перешли к нему и ввели его во владение всем государством.

Королевство Неаполь было с начала нормандского <завоевания> под правлением феодальным до конца XIV века. Династия анжуйская еще более утвердила его. Принцы, и тогда многочисленные, этой фамилии получали обширные земли в качестве уделов. Княжество Тарентское одно образовало большую часть королевства, остальные были в руках некоторых великих фамилий, показывавших силу и гордость числом вооруженных людей, которых они могли собрать под свои знамена. В 139 °Cансеверини предстали к коронации Людовика II с 18 сотнями человек кавалерии, совершенно экипированной. Этот знаменитый дом, занимавший все высокие должности и переменявший по своей воле королей, глава аристократической гидры, был сокрушен его храбрым характером, упрочившим правление внутреннее. Он замыслил, будучи вассалом римского престола, овладеть Римом как своим наследством и, пользуясь беспорядками церкви по причине расколов и средств потушить их, овладел большею частью земель папы. Он располагал простереть свои завоевания на север, напасть на республику Флорентийскую и, может быть, на ломбардские, но смерть помешала. Сестра его Иоанна II ему наследовала; престарелая, без таланта, без храбрости, преданная к волокитству, <она> повергла государство в прежнюю анархию. В 1421 два человека, Сфорс, великий коннетабль Аттендоло, и сер Джиованни Караччиоли, любовник королевы, имели неограниченную власть. Сфорс, узнавши, что любимец, уже отравивший многих ядом с восшествия Иоанны на престол, замышляет его погубить, призвал нового претендента короны, другого Людовика Анжуйского, III-го из сей несчастной династии. Партия анжуйская, преследуемая и угнетаемая, не была совершенно истреблена. Чернь Неаполя была к ней всегда привязана. Влияние Караччиоли и бесчестные слабости принцессы возбудили неудовольствие благородных. Но Караччиоли был гораздо благоразумнее обыкновенных любимцев и обратился к Альфонсу Арагонскому.

Сицилия по смерти Фридриха I, своего избавителя, была разделена между слабыми малолетними принцами. Могущественная фамилия Шиарамонти овладела половиною острова. Они не владели как феодалы, но имели власть контр-верховную в оппозицию короне. Однако они более вредили войною государст<венным> советникам, нежели самим королям. Брак Марии, королевы Сицилии, с сыном арагонского короля Мартыном нанес удар национальной независимости сего острова. Мария, не имея наследства, оставила корону своему супругу, но Мартын умер в 1409 и отец его, тоже Мартын, король арагонский, принял владение как наследник своего сына, не зная еще мнения парламента Сицилии. Противиться было некому, Шиарамонти были свергнуты и Сицилия присоединена к короне арагонской. Альфонс, управлявший обоими этими государствами, с радостью принял предложение королевы защищать ее государство и получить его после ее смерти. Альфонс торжествовал, потому что Людовик, несмотря на толпы Сфорса, не имел средств содержать наемных солдат. Но непостоянная королева, опасаясь, может, великих качеств Альфонса, променяла его на француз<ского> Людовика и заключила с <ним> тайный союз. Альфонс остановился, увидев партию анжуйскую, и соединился с выгодами царствующей. Анна жила более 10 лет, не опасаясь скромного характера Людовика, оста<вавшегося> вроде ссылки в Калабрии. По смерти его королева отказала корону Реньеру, брату Людовика, которой однако ж не мог противиться Альфонсу, и после продолжительной войны Альфонс утвердил на престоле неапол<итанском> династию арагонскую. Но нужно было отвязаться от претензии Менфруа, швабского дома и Рожера Гискарда. В первый год неаполитанской войны Альфонс был разбит и взят в плен флотом генуэзским. Генуэзцы были постоянные враги каталанцев во всех войнах Средиземного моря и охотно бросились в партию анжуйскую. Тогда Генуя была подданною Филиппа-Марии, и король послан к его двору. Но пришедши пленником, он возвратился, благодаря своему уклончивому и тонкому благоразумию, другом и союзником миланского владетеля. Сфорс, восшед на престол миланский, не прерывал этого союза из опасения притязаний от Франции. Флоренция, истратившаяся в ссорах с Филиппом-Марией без всякой пользы, была склонена к миру Козьмою Медицисом, другом Сфорса. Венеция только, опасаясь могущества Сфорсы, более, чем Висконти, с ожесточением вела войну, но Сфорса думал только об укреплении своей фамилии в Милане. Никто лучше его не знал характера вероломного и политики пагубной condottieri, находивших выгоды в беспрестанных войнах, возмущавших государство. Он желал мира. Это желание увеличило необходимость Венеции защищать свои владения приморские от Магомета II. Вся Италия боялась его завоеваний. Это всё вело к заключению четверного союза в 1455 между королем неаполитанским, герцогом миланским и двумя республиками для соблюдения мира в Италии. Причиною этого союза было еще и желание Альфонса, не имевшего законных детей, передать побочному сыну Фердинанду владения Неаполем. Папа, верховный <покровитель> Неаполя, и парламент неаполит<анский> утвердили Фердинанда. Альфонс, прозванный Великодушным, был совершеннейший монарх 15 века, образец рыцарских добродетелей. Он был покровитель наук с истинным к ним энтузиазмом, что в глазах италианцев было также почитаемо, как и воинские подвиги. Великолепие архитектурных памятников и роскошь блистательного двора дали новый блеск его царствованию. Неаполитанцы рассматривали с признательностью, смешанной с гордостью, что он предпочитал жизнь в Неаполе своим отеческим землям и прощали безмерные издерж<ки>, которые стоили его расточительность и честолюбие. Фердинанд был угрюм и мнителен. И потому бароны произвели интриги для удаления <его> от трона и прибегли к Иоанну, герцогу (по имени) Калабрии, сыну Реньера Анжуйского. Несмотря на трактат 1455, Флоренция помогала своими сокровищами, Венеция обещаниями. Сфорс остался верен своему союзу с Фердинандом и вместе политике для сбережения собственной династии. Большое число неаполитанских благородных, между которыми считались Орзини, принц тарентский, могущественнейший вассал короны, водрузили анжуйское знамя, которое поддерживал юный Пиччинино, один из великих кондотьери, под знамя которого собирались ветераны предшествующих битв. Но после нескольких блистательных успехов он был оставлен генуэзцами, которых старая ненависть к Арагонии заставила на них положиться. Бароны, увидевши затруднения, покорились Фердинанду (1464). После неаполитанской войны мир Италии был возмущен только раз небольшими домашними возмущениями. Устрашающие успехи турков, кажется, остановили всех глаза. Но не было такой силы в их советах, чтобы составить общий план защиты. Венеция, атакованная в своих владениях приморских, в Греции и в Албании, поддерживала против Магомета II долгую войну, но несчастную в следствиях, и только после смерти сего государя искала распространять свои земли на счет дому Эст. В Милане Сфорсе наследовал сын его Галеас, отвратительнее всех Висконти. Его жестокость и необузданный разврат, с которым он почитал себе за славу публичное оскорбление фамилий, заставили нескольких смелых убить его — 1476. Регентша Бонна Савойская, мать юного герцога Иоанна-Галеаса, отличалась на троне мудростью и умеренностью (1480), но по прошествии нескольких лет должна была уступить правление Людовику Сфорсе, прозванному Мавром, брату ее супруга.

Летописи Генуи представляют в 15 веке, как и в предшествующем, беспрестанные революции. Раздираемая вечным соперничеством Адорни и Фрегоси и потом между Дориями и Фиесками, несколько раз упадавшая, изнуренная несогласием граждан под владычеством Милана или Франции, потом недовольная иностранным судом, бросавшаяся в рабство анархии, Генуя тогда представляла совершенный контраст с ее аристократией, спокойною и устроенной в III последние века. Последняя и важная революция была в 1448, когда герцог миланский сделался ее повелителем и исполнял должность дожа как его лейтенант.