О Чехове

А в конце концов какая это мука - читать это дьявольское занятие Бицилли! Непостижимо, что он не спятил с ума после него! (И. Б.)

{369}

***

"Объекты восприятий размещены в соответствии с тем, какими органами чувств они воспринимались: носом, ушами, глазами. Это, во-первых. Во-вторых, сперва подан "фон", затем "жанр"..."

О, Боже мой! (И. Б.).

***

"Но может быть все ближе Чехов в том, что касается свободы распределения перечисляемого и сочетаемого посредством союза и к Помяловскому, сколь это ни кажется удивительным".

! (И. Б.). (Подчеркнуто мною. И. Б.).

***

"В "Степи" между ними и повествованием нет никакой грани. Один из критиков, Оболенский, отвечал "многим спрашивающим с недоумением, что Чехов хотел сказать своим этюдом", "какая в нем идея", там есть: это контраст между величием природы и человеческой мелкотой, порочностью, низостью, убожеством. Он сожалел только, что степь изображена все же недостаточно величественно и к тому же слишком бледно, бесколоритно".

...Я знал этого Оболенского - очень глупый человек! (И. Б.).

***

"Аналогия между "Степью" и "Душечкой" очевидна. И здесь и там ритмика создается посредством "возвратов" к той или другой теме: тема езды и тема остановки в "Степи" и "Душечке" - тема счастья и тема его утраты. Но есть и глубокое различие. Там {370} монотонность устраняется, как мы видели, самим сюжетом. Здесь, напротив, сюжет предполагает ее".

О, Боже мой! (И. Б.).

***

"По мнению В. Мейерхольда, говорит С. Балухатый (ib. 302), основная особенность драматургического стиля Чехова - импрессионистски брошенные на полотно образы - дает выгодный для режиссера материал для дорисовывания их в яркие, определенные фигуры (типы)".

О!! (И. Б.).

***

"..."письмо Мейерхольда Чехову по поводу постановки "Вишневого сада".

"Ваша пьеса абстрактна, как симфония Чайковского. И режиссер должен уловить ее слухом прежде всего. В третьем акте на фоне группового топотания - вот это "топотание" нужно услышать - незаметно для людей входит Ужас. "Вишневый сад" продан". Танцуют. "Продан". Танцуют. И так до конца".

! (И. Б.)

"Мейерхольд причислял Чехова к символистам и считал, что его пьесы должны быть инсценированы не "реалистически" (как в Худ. Театре), а "символически".

..."если бы "Вишневый сад" или "Чайка" были поставлены так, как ставились "Балаганчик", "Незнакомка", или как Треплев хотел поставить свою "мистерию", то Чехов, столь ценивший "правдивость", "натуральность в искусстве", т. е. соответствия искусства с повседневной действительностью, пришел бы в у ж а с".

Конечно. (И. Б.)

{371}

***

"Один из умнейших людей нашего времени и тончайший ценитель искусства, Олдус Хёксли, в своей книге "Along thе Road" (изд. "Albatros", стр. 39) говорит, что рассказы Чехова "утомляют". Он объясняет это тем, что Чехов, в отличие от его почитательницы Екатерины Мансфильд, не ограничивается тем, что "разглядывает своих людей сквозь окошко", но "живет с ними" (здесь Хёксли сходится с Толстым, назвавшим Чехова "художником жизни"). Люди же Чехова, как известно "хмурые", т. е. в сущности скучные люди. Мне кажется, что Хёксли выражается неточно. Пусть жизнь, изображаемая Чеховым, бессодержательна, уныла, скучна, - на это всегда жалуются сами же ее участники, - все же это у Чехова лишь материал. Его совершеннейшие рассказы не могут "утомлять", именно от того, что они - совершенны".

Это, да. (И. Б.), (то, что я подчеркнул.)

***

..."Не говоря уже о мотиве "qui pro quo" - в прямом значении - как о сюжетной основе, и об этих внешних "сцеплениях", в "Рассказе" немало и других шаблонов, присущих "классическому" авантюрному роману - и при том таких, каких не найти ни в "Дубровском", ни в "Капитанской дочке". Это шаблоны чисто внешнего характера".

Все-таки все это вздор - "Рассказ неизв. человека" все-таки замечательный! (И. Б.).

{372} "В аналогичном отношении находятся между собою еще две вещи Чехова "Палата № 6" и "Гусев". Общей рамки у них нет. Но обе они опять-таки - два варианта одной темы, - некрасовской "Больницы", при чем второй рассказ является как бы попыткой углубления ее и вместе с тем "ответом" на первый".

!! (И. Б.). Подчеркнуто мною (И. Б.).

***

"Пассажиры больничной каюты обречены смерти оттого, что ни одному из них, по-видимому, не выдержать длительного океанского перехода в невыносимой духоте. Трое из них умирают на протяжении повествования. Кстати, еще одно совпадение: эпизоды, символизирующие попытку "освобождения", - это в первом рассказе, поездка Андрея Ефимыча накануне того, как он попал в западню, но когда западня уже была изготовлена; во втором, - попытка Гусева выйти на палубу освежиться. Но ничего из этого не выходит".

Боже, что лезет в голову Бицилли! (И. Б.). Гусев первоклассно хорош! Я его читал Чехову, дико хвалил, он был взволнован, молчал! (И. Б.).

***

"Архиерей", наряду с "В овраге", знаменует собою высшую точку в чеховском творчестве".

Подчеркнуто мною (И. Б.).

..."Он осуществил вполне то, что уже давно составляло цель его творческих стремлений, дать {373} картину, "в которой (бы) все частности, как звезды на небе, слились в одно общее".

..."к этой вещи вела его вся предшествующая работа, что здесь действовала имманентная художническая судьба. Особо показательно, что с "Архиереем", так сказать, перекликаются как раз самые совершенные произведения".

***

"Арх.": "Белые стены, белые кресты на могилах, белые березы, и черные тени, и далекая луна на небе, стоявшая как раз над монастырем, казалось, теперь, жили своей особой жизнью, непонятной, но близкой человеку". Ср. "Ионыч": "Старцев вошел в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе стороны широкой аллеи, и черные тени от них и от тополей; и кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли свои ветви над белым... На первых порах Старцева поразило то, что он видел теперь (....): мир, не похожий ни на что другое, - мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь его колыбель, где нет жизни, нет и нет, но в каждом темном тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную..."

Как хорошо! (И. Б.).

***

"Образ архиерея, вышедшего в люди из низов духовного сословия благодаря своей даровитости, и перед смертью сожалеющего о утраченном прошлом, в зародыше уже как бы заключен в образе дьякона в "Дуэли".

?! (И. Б.).

{374}

***

"В одном пассаже казаться употреблено три раза (...)".

Сидит считает, считает. (... И. Б.).

***

..."С каждым днем архиерею становилось все хуже и хуже, наконец, наступает агония:

"Приезжали три доктора, советовались, потом уехали. День был длинный, непомерно длинный, потом наступила и долго-долго проходила ночь, а под утро в субботу, к старухе, которая лежала в гостиной на диване, подошел келейник и попросил ее сходить в спальню: преосвященный приказал долго жить".

"Скрытая ирония этого "долго жить" подготовлена предшествующим "длинный" (день), "долго-долго" (проходила ночь)".

Какая ирония? Обычное выражение - "Прик. долго жить". (И. Б.).