Золотая цепь

р на мгновение закрыл глаза. - Все равно Дигэ лучше других, она, может быть, совсем хороша, но я теперь плохо вижу людей. Я внутренне утомлен. Она мне нравится. - Так молода, и уже вдова, - сказал Дюрок. - Кто был муж? - Ее муж был консул, в колонии, какой - не помню. - Брат очень напоминает сестру, - заметил Дюрок, - я говорю о Галуэе. - Напротив, совсем не похож! Дюрок замолчал. - Я знаю, он вам не нравится, - сказал Ганувер, - но он очень забавен, когда в ударе. Его веселая юмористическая злость напоминает собаку-льва. - Вот еще! Я не видал таких львов. - Пуделя, - сказал Ганувер, развеселившись, - стриженого пуделя! Наконец мы соединились! - вскричал он, направляясь к двери, откуда входили Дигэ, Томсон и Галуэй. Мне, свидетелю сцены у золотой цепи, довелось видеть теперь Дигэ в замкнутом образе молодой дамы, отношение которой к хозяину определялось лишь ее положением милой гостьи. Она шла с улыбкой, кивая и тараторя. Томсон взглянул сверх очков; величайшая приятность расползлась по его широкому, мускулистому лицу; Галуэй шел, дергая плечом и щекой. - Я ожидала застать большое общество, - сказала Дигэ. Горничная подвела счет и уверяет, что утром прибыло человек двадцать. - Двадцать семь, - вставил Поп, которого я теперь не узнал. Он держался ловко, почтительно и был своим, а я - я был чужой и стоял, мрачно вытаращив глаза. - Благодарю вас, я скажу Микелетте, - холодно отозвалась Дигэ, - что она ошиблась. Теперь я видел, что она не любит также Дюрока. Я заметил это по ее уху. Не смейтесь! Край маленького, как лепесток, уха был направлен к Дюроку с неприязненной остротой. - Кто же навестил вас? - продолжала Дигэ, спрашивая Ганувера. - Я очень любопытна. - Это будет смешанное общество, - сказал Ганувер. - Все приглашенные - живые люди. - Морг в полном составе был бы немного мрачен для торжества, - объявил Галуэй. Ганувер улыбнулся. - Я выразился неудачно. А все-таки лучшего слова, чем слово живой, мне не придумать для человека, умеющего наполнять жизнь. - В таком случае, мы все живы, - объявила Дигэ, применяя ваше толкование. - Но и само по себе, - сказал Томсон. - Я буду принимать вечером, - заявил Ганувер, - пока же предпочитаю бродить в доме с вами, Дюроком и Санди. - Вы любите моряков, - сказал Галуэй, косясь на меня, вероятно, вечером мы увидим целый экипаж капитанов. - Наш Санди один стоит военного флота, - сказал Дюрок. - Я вижу, он под особым покровительством, и не осмеливаюсь приближаться к нему, - сказала Дигэ, трогая веером подбородок. - Но мне нравятся ваши капризы, дорогой Ганувер, благодаря им вспоминаешь и вашу молодость. Может быть, мы увидим сегодня взрослых Санди, пыхтящих по крайней мере с улыбкой. - Я не принадлежу к светскому обществу, - сказал Ганувер добродушно, - я - один из случайных людей, которым идиотически повезло и которые торопятся обратить деньги в жизнь, потому что лишены традиции накопления. Я признаю личный этикет и отвергаю кастовый. - Мне попало, - сказала Дигэ, - очередь за вами, Томсон. - Я уклоняюсь и уступаю