Фашист пролетел

- Что вздыхаешь?

- Три взятых наугад окна... А что за миллионами других?

"Победа" забрызгана до крыши, когда они выходят на улице под названием Радиальная.

Далекая окраина. Рев самосвалов с магистрали. Пятнистая стена блочного дома крест-накрест расчерчена бетонным раствором, который выдавился и застыл навечно. Адам приводит Александра на последний этаж в однокомнатную квартирку, где тесно бархатному баритону:

- Мальчишки! Либертины! А у меня, как назло, ничего нет пур вотр бон буш, для ваших красивых ртов. Не кефир же предлагать позавчерашний?

- Мы отобедали.

- Тогда, быть может, сплетемся в экстазе на десерт? Живыми вензелями?

Александра вдруг сгибает. Он просит соды, которую Стенич приносит в алюминиевой ложечке.

- Что с тобой?

- Сезонное... - Александр прижимает к животу диванную подушку. Сейчас пройдет.

- Чего я только не глотал, чтоб язву себе сделать... Не повезло! Признали годным без ограничений. Здоров, блядь, как сатир с картины Тициана.

- За что тебя и любим.

- Увы! Не только вы.

- Кто же еще?

- Адам... Но только антр ну?

- Естественно...

- Вина или беда, не знаю, но в общем получилось, что уступил я одной особе, в нашем мире весьма влиятельной. Вы догадались... Да. Правилова! Аида Михайловна была председателем приемной комиссии. Что делать? Изменил природе. Теперь старуха жизни не дает.

Адам прочищает горло. - Что же, Аида Михайловна не знает о твоих, так сказать, преференциях?

- Как ей не знать? Театралы друг про друга знают все. Выйди я к "Мальчику с Лебедем", завтра не только в театрах, до киностудии докатится. Не говоря про радио и телевидение.

- Тогда не понимаю...

- Чего тут понимать? Насилие и произвол. Чреватый очень херовыми последствиями. Если эта живоглотка попрет меня из альма матер, сразу же в армию забреют.

- Допустим. Лямку ведь тянуть не будешь? Возьмут в Краснознаменный ансамбль.

- Два года плясать в погонах гопака? Не мое представление о счастье.

- Тогда, хе-хе... люби.

- Твоими бы, Адам, устами...

- Что?

- То самое. О Господи! как верно сказано. Не родись красивой, а родись счастливой! - Стен, темперамент которого учительницы называли "огненным", шагает туда-сюда по блочной клетке, на поворотах с горькой обидой взглядывая в мамино трюмо. Потом, остановившись, хлопает в ладоши:

- Эврика! У меня скоро день рождения. Организуем оргию?

- Оргию? - не верят они своим ушам.

- Ну да!

- В буквальном смысле, что ли?

- Свальный грех?

- Зачем? Мы без греха. Дионисийскую! Но только чур без Мазурка.

- Как же без него?

- Нет-нет! С правящей властью отныне никаких сношений.

- Сын за отца не отвечает.

- Это смотря какой отец. А впрочем, как хотите. Воля ваша, как наш физик однорукий говорил... - Внезапным тигром прыгает на плечи Адаму, который гнется, но выдерживает. - Давайте летку-енку? Нет, без всяких задних? Раз-два! Туфли надень-ка! Как тебе не стыдно спать?

Славная, милая, смешная енка

Вас приглашает танцевать!

* * *

- В Злученных Штатах товарищ Мазурок.

- А младший?

- В тувалете.

Проводив их в комнату, прислуга остается в дверях. Очередной экземпляр принятого здесь образца народной красоты: румяные щеки, груди и посадка. Подкравшись из коридора, Мазурок застает девушку врасплох. Вспыхнув до корней почти белых своих волос, она толкает его локтем:

- Як батька, так и сын! Ведь люди ж смотрят?

Смех переходит в школьный - утробный - хохот. Мазурок, откормленный системой спецраспределителей, бросается на Адама, валит на ковер, они перекатываются, имитируя демократическое мужеложство: то один сверху, то другой. Внезапно Мазурок встает и суровеет:

- Что за регрессия, Адам? Ведь мы уже не дети. Кроме того, что не до смеха мне...

- Случилось что-нибудь?

- Проблемы.

- Какие у тебя могут быть проблемы? Революция еще не завтра. Давай лучше выпьем...

- Кабинет с водкой батя запер.

- У нас с собой.

Адам достает из портфеля бутылку армянского.

- Разве вы не за рулем?

- Шеф ГАИ - друг дома...

- Шофер автобуса - мой лучший друг, - поддерживает Александр.

- Что ж, пейте, если в радость.

- А ты?

Он скрещивает руки на груди:

- Не буду.

- Тогда прикажи подать граненые стаканы.

- Вы что, при дворе короля Артура? Что значит "прикажи"? Кому?

- Ну, этой... Идеалу?

- У человека имя есть. Ядвига. Человек уроки учит. Да! Готовлю Ядвигу в ПТУ.

Собственноручно Мазурок приносит на подносе три фужера.

- Выпью и я, пожалуй... С горя. Много не лей, Адам! Нет-нет, - и отливает. - Ну, рад вас видеть. Со свиданьицем...

- Так что за горе?

- И не спрашивай. Даже сердце болит.

- Икры, наверно, черной переел.

- При чем тут икра...

- Балык?

- Нет, не балык. Любовь.

- Так ведь не с кем же, а с сексологом! Какие могут быть у вас проблемы? Батя "Плейбои" с работы перестал носить?

- При чем тут "Плейбои"? Люба, кстати, против картинок. Заставляет при этом концентрироваться на внутренних ощущениях.

- Повезло тебе.

- Да, но папаша у нее... Он, между прочим, скульптор.

- Абстракционист?

- Эрнст Неизвестный? Генри Мур?

- Нет, с этим все в порядке. Академик. Помните, Сталин на площади стоял? Ленин в музее, Дзержинский в сквере - все он.

- Богат, должно быть, баснословно?

- Не без того...

- Так и слейте капитал политический с финансовым.

- Родители против брака.

- Резус-фактор?

- Хуже. Пятый пункт. К тому же Люба собирается в Израиль.

- С папашей?

- Он-то как раз против... Со мной.

- В Израиль? Ты?

От смеха они сползают на ковер. Адам утирает слезы:

- Его лучшая хохма...

- Это не хохма, - со скорбным видом возражает Мазурок. - Я настроен всерьез бороться за свою Любовь.

- Отпусти на историческую родину. Любовей будет у тебя еще навалом.

- Знаешь, почему в русском языке слово "любовь" не имеет множественного числа? Потому что в жизни она бывает только раз.

- В "Плейбое" прочитал или в Талмуде?

- Жалко мне тебя, Адам.

- А мне тебя. В Израиль он собрался! Когда даже в Москву ты не рискнул.

- Во-первых, на хер мне Москва? Я кадр национальный...

- Так оставайся в рамках. Национальных по форме, социалистических по содержанию.

- Ты тоже рисковать не стал.

- Потому что мама кастрировала в детстве. С тех пор живу при ней. Как Юлиус Фучик в Моабите. Только с пуповиной, затянутой на горле. Кстати! Устрой мне рандеву с твоей подругой.

- Это еще зачем?

- Тему обсудить хочу. Специальную.

- Можешь со мной. В чем, в чем, а в сексе я собаку съел... Что нас волнует?

- Сексуальная асфикция.

- Это что?

- Искусство кайф ловить в петле.

- Знаешь, Адам: иди ты в жопу.

- Схожено...

- Дело твое! О результатах можешь не докладывать. Друзья, позвольте мне разлить...

Выпивают.

- Александр? Ты чего молчишь? Микрофонов скрытых вроде нет. Думал, ты-то меня как раз поддержишь. До встречи с Любой я был, как этот казус. А сейчас мне кажется, что я на все способен.

- Это на что?

- С домашними порвать. А может быть, и с Родиной советской.

- Это тебе только кажется.

- Поживем-увидим.

- Ладно, скатерью дорожка, - говорит Адам. - Давай на посошок. Когда в дорогу?

- Когда ОВИР даст разрешение. Но сначала надо расписаться. А перед этим сделать предложение...

- А мы тебе хотели сделать. Предложение.

- Наверное, гнусное?

- Гнуснее не бывает. Но что об этом говорить сейчас...

- Интересно все же?

- Хотели зазвать тебя на оргию.

- На оргию?

- Угу.

- В каком составе?

- Какая разница? Забудь.