Записки гробокопателя

7

Мишка обогнул бензоколонку и шмыгнул в пролом. В обеденный перерыв он успел сгонять на такси в институт, сдать в библиотеку учебники. Сейчас бегом на хоздвор: наверняка уже очередь за цветниками. Ладно, зато год окончен.

- Молодой человек!

Мишка остановился. С соседней дорожки от декабристов ему махал какой-то толстый мужчина.

- Можно вас на минуточку?

- Только на минуточку, - подходя, сказал Мишка.

- Увидел, как вы уверенно проникли на кладбище, - мужчина, улыбаясь, показал рукой на дыру, - и решил, что здешний.

- Да, в общем-то... А что случилось?

- Да, собственно... ничего не могу понять... Какая-то мистика... Откуда взялась эта могила? - Мужчина ткнул пальцем в свежий холмик, заваленный цветами.

Мишка нагнулся, раздвинул цветы. Ну да, вот трафарет, он же и писал. Как раз, когда Воробей в прокуратуру ходил. Они втроем и захоранивали после обеда: Мишка, Стасик и Раевский.

- Здесь была могила, - продолжал мужчина. - Где она?

- Могила? - Мишка настороженно поглядел по сторонам, потом на толстого. Какая могила?..

- Я из управления культуры, мы должны... - начал мужчина.

- Михаил! Там тебя обыскались! - донеслось сзади. По соседней дорожке шли Стасик с Раевским.

- Извините, - пробормотал Мишка толстому, - я не в курсе...

...Когда очередь за цветниками уже подходила к концу, появился Стасик.

- Погодите, - сказал он ожидавшим, вслед за Мишкой вошел в сарай и прикрыл дверь. - Ну?.. С кем это ты толковал у декабристов?

Мишка похолодел.

- Не знаю... Спросил, откуда могила свежая?

- Угу, могила... - тише обычного проговорил Стасик. - А ты: не знаю, мол, дяденька?

- А чего? Что случилось-то? - спросил Мишка, прекрасно понимая, что случилось.

- Ничего. - Стасик улыбнулся. - Все путем. Будь здоров, дружок.

8

- Чегой-то у тебя звонок не фурычит? - на пороге стоял Воробей с пузатым портфелем в руках. - ЗдорОово, могильщик хренов!..

- Леша? - Мишка растерянно смотрел на гостя. - Как разыскал?

- Забыл? На день рождение моем сам записывал. Забы-ыл! - Воробей махнул рукой. - В квартиру-то пустишь?

Воробей поелозил ногами о половик, повертел головой.

- А чего? Ничего! Сколько вас здесь?

- Я да бабка. Потише, спит она... Она с дачи приехала за пенсией.

- Ага. Пускай спит, мы на кухне. Я тут привез. - Он протянул портфель. Не разбей... Самопляс... А чего... Валька спит. Дай, думаю, к Михаилу сгоняю. Взял мотор... Кастрюля есть?

Воробей высыпал из целлофана в кастрюлю потрошеных окуней, подлещиков, лавруху, перец горошком.

- Уха сейчас будет. Я и соль взял. Может, думаю, нет.

- Соль есть, картошка кончилась.

...Воробей сидел за кухонным столиком спокойный, загорелый, даже слышать стал лучше: говорили вполголоса, а он разбирал. Рассказывал, хорошо было: солнце, лес, рыбка... Озеро переплывал туда-сюда. Врачи? А пошли они...

По тарелкам Воробей разливал уху сам. Мишке брызнул в тарелку самогона.

- Не спорь, - заметил он удивленный взгляд Мишки. - Попробуешь - скажешь. В кастрюле чего осталось - бабке покушать. Скажешь, Лешка Воробей сготовил. Ну, рубай, пока жаркая, остынет - не то... Выходит, в однокомнатной ты с бабкой. А родичи?

- Они в Тушине, у них тоже однокомнатная. Там мать с отчимом.

- А-а-а... Так ты вот отчего к бабке слинял. Понятно. Бабка-то старая?.. Помрет - хата твоя.

- Да она пока не собирается. Меняться хочет на двухкомнатную. Тогда уж, говорит, и помирать, чтоб у тебя двухкомнатная была.

- Любит, значит... А в двухкомнатной уже и поджениться можно. Дети, то-сё... Чайку заведи.

- Бабуля у меня хорошая. - Мишка включил газ под чайником.

- Слышь, Миш, а чего ты на кладбище сунулся? За деньгой?

Мишка пожал плечами.

- Правильно сделал, - согласился Воробей. - Тут главное дело не зарываться. Гарик вон допрыгался... Долго у него в "неграх" пахал?

- Месяца три.

- Платил как? Поджимал?

- Иногда совсем не давал.

- Этот может... Покрепче завари. А зеленого у тебя нет?

- Есть.

- О! - Воробей обрадовался. - Самый чай. Я его в Средней Азии пил-перепил... Не рассказывал про Азию? Расскажу... Пиал-то нету? Ну хрен с ними, чашки давай. Варенье поближе.

Как отца выселили, мы с Васькой жили. Ремеслуху кончил - меня в ЖЭК дежурным сантехником. Без денег не сидел. С утряка по подвалам пробегу магистраль посмотрю. Ее раз в неделю положено, а я - каждое утро. Где подкрутил, где повернул - и весь день калым сшибаю.

Потом мне в армию подошло. А я из ЖЭКа уволился, денег получил, отпускные, - и ходу. В Среднюю Азию. Там без семи дней три года промотался вместо армии. Два года в Бухаре жил. Про бухарских евреев не слышал? Ну и дурак! Я лучше людей не встречал. У одного кирпичи лепил для дома. Хорошо было.

Жарко, конечно. Да у меня-то мослы ж одни, плавиться нечему. Толстый, тот - другой расклад: сомнется мигом. И вот смотри: тело у меня сложеньем такое или натура?.. Ведь сколько водяру жрал, а на работу - как штык. Да хоть у наших спроси: как я пил до больницы? А кого Петрович просил, случись что? Воробушка!

Да... Потом на тростнике работал. Идет машина вроде комбайна, а ты перед ней стоишь. Тростник выше головы, ухватишь и перекручиваешь, концы в барабан заправляешь. Работенка - я те дам! Больше недели, ну, десяти дней никто не выстаивал. А я там сезон отмотал. Меньше четырех сотен не выходило. И с похмела всю дорогу... Организм такой, на работу выносливый.

Вернулся, прогудели мы с Васькой что было. На работу надо. Мне соседка из другого подъезда говорит: иди к нам на базу мороженым торговать. Ну вот, опять смеешься. Ты слушай лучше. Работаю на базе - те же три-четыре сотни. Как? Да вот так. На базу приезжаю за товаром, учетчице четвертак кину - она мне полную тележку рожков по пятнадцать копеек накидает. Рожки и так всегда хорошо идут, а летом за ними - давиловка, ломятся все... Да я еще ору в полную пасть... У Савеловского стоял. Поначалу неудобно: знакомые...

А вот еще!.. Интересный случай. Вечером как-то иду выручку сдавать, в халате, звеню весь. Остановился у ларька пивка попить. Пацаны приметили, савеловские... Я иду дальше по путям, они за мной, трое их... Думаю: побежать - дробь рассыплю, мелочь из карманов вывалится.

Ладно, думаю, я их сейчас здесь, на путях, повеселю.

Остановился. Они подходят - и с разных сторон. Я говорю: чего, ребята, нам ссориться, лучше поделимся, только у меня ведь одна мелочь. И в брюки лезу - с понтом, выгребу им сейчас все. А в брюках у меня медь только, пятаки... Достаю сколько взял: нате, куда, мол, сыпать. Они, соплята, подставляются ближе. А я об одном думаю: выручку растеряю - как потом впотьмах? Берите, говорю, сейчас еще нагребу. Что гробить их буду - не догадываются. Одному, думаю, бабаху выпишу, а потом погляжу, с этими как...

Отоварил одного... Потом, веришь, полночи не спал, жалко было... А как отоварил? Меня Харис в Самарканде научил, тот вообще - уж рассказывал про него, - тот дня без драки не проживет спокойно. Ножа никогда не таскал с собой. С ложкой ходил, которой ботинки помогают надевать, правда, отточенная, зараза...

Ну вот, обеими руками сразу по виску костяшкой и по челюсти - вздвиг. Только одновременно надо. Парень тот больше и не двигался. Я уж мелочь подобрал, а он все так же на боку лежит, отдыхает. А эти-то, другие, побежали, конечно.

Я думаю: чего он без толку лежит? Котлы с него сдернул. Потом в озере их утопил, когда купался. Хорошие. "Полет", с автоматическим подзаводом...

- Мишенька! - послышалось из комнаты.

- Бабка... Разбудили все-таки...

Мишка пошел в комнату. Вернулся с банкой варенья.

- Яблочное люблю. Вообще - сладкое. Недожрал свое с мачехой да в колонии, теперь за прошлое добираю. А у Вальки - наоборот... Валька-то с сорок второго, мать у нее в Лобне бомбой убило, у тетки жила, потом в детдоме, сладкого в глаза не видела и сейчас не ест. Ужинаем с ней когда - детский сад прям: мне торт, ей четвертинка...