Эпикруг

"Иди ты! - изумился провинциал. - И что, только евреям уезжать можно? Надо же! И тут им..."

"Завидуешь, что ли? - насторожилась баба в белом фартуке. - В России тебе плохо?" "А тебе хорошо? Хотя, конечно, в Москве всегда жизнь, не то что у нас!.. И чего я на еврейке не женился? Стоял бы сейчас тут предателем, а завтра твою, курва московская, красную рожу только в страшных снах бы и видел, а обо всей этой поебени только в газетах вражеских злорадно читал бы... Меня совестить надумала! Наела харю. Всю жизнь Москва жирует за счет России. Мы вам только в рабы-лимитчики и годимся."

"Вот я счас милицию...- неуверенно заявила дворничиха. - И чего выступаешь? - вдруг снизила она тон. - Нам выступать не гоже. Им-то что? Завтра на самолет и к агрессорам под крыло. А мы с тобой сегодня что не так друг дружке скажем, а завтра наши придут. Мы ж с тобой как пить дать один другого заложим и оба - в лагерь, как моя мамочка, царство ей небесное. Только меня родила и в застенок. Оттуда, слышь, седая вышла, люди говорили. Вдруг снова?"

"Вот уж им хуй на рыло, - побагровел мужик в тулупе. - Мы этих коммуняк вот-вот самих всех по лагерям. Пусть отрабатывают свой великий грех... Так что не ссы, бабка. А евреи что, пускай уезжают. Им-то зачем в наших разборках мельтешить. Уже намельтешили раз в 1917. Хотели, главное, именно нас, русских осчастливить, а вышла... твоя мамочка и наша нынешняя нищета у разбитого корыта. Есть у них своя страна, пусть ее обустраивают, как умеют. А мы свою."

"Россия - для русских, что ли? - напористо спросил парень в искусственной дубленке, жавшийся в подъезде рядом с Леной, что ее немного пугало. - Что это за разделение? Вы - фашист?" "А для кого же Россия, ежели Франция для французов? Вот уже и Израиль - для евреев,- обвел мужик рукой толпу. - То есть всем можно жить в своей стране, самим для себя, а русским стыдно? Сразу нас в фашисты?" "Кого это - вас?" - нажимал парень. "Нормальных русских патриотов, которые хотят, чтобы Россия была прежде всего для русских, а потом для тех, кому своя страна не удалась."

Дальнейший спор Лена уже не слышала. Она бросилась навстречу помятым в толпе возбужденным родителям. Наконец-то... Сколько можно?..

Дворничиха прищурилась на Илью и презрительно сплюнула: "О! Так и знала... Мальчику она тут свидание назначила, как же! Кто ж нынче на Ордынке-то назначает?.."

"Извините, - бросился к Лернерам парень в дубленке. - Вы из посольства сейчас вышли?" "И что?" "Простите меня. Я приехал из Владимира. Просто убедиться, что такое возможно - не сбежать с корабля или там из тургруппы, а просто взять и уехать... А вы действительно уезжаете? Навсегда? И вам не страшно и... не стыдно?" "Вы - еврей?" "Как вам сказать... По паспорту, конечно, я еврей. И мама и папа, но мы же все - советские люди. Разве можно подчеркивать, что я еврей? Чем это хуже или лучше, чем быть русским или калмыком? Для меня лично все нации равны. Это главное достижение нашей революции. Меня всегда возмущает это разделение, национальный вопрос. Вот и этот - Россия - для русских! Главное, чтобы был хороший человек, а..."

"Идиот какой-то, - проронила внимательно следящая за жидами дворничиха. - Ишь ты! Еврей ему такой же человек, как русский! Нашел себе ровню, иуда..."

"Вы не совсем правы, мадам, - вмешался Илья, поправляя воображаемое пенсне. - Более того, боюсь, что вы даже заблуждаетесь." "Чегой-та?- не поняла краснолицая "мадам". - Мелет чего-та, сам не знает чего. Чего ты, эта?" "Я к тому, что вы ему не ровня по другой причине. Я вот ему сейчас объясню, ху из ху, он через месяц будет в Израиле в теплом море купаться в январе и апельсины с дерева прямо на улице себе срывать, пока вы будете тут снег с блевотиной сгребать, а потом за перемороженными апельсинами час в очереди себе подобных стоять. Посудите теперь сами, равны вы с нами перед Б-гом или вы много хуже?"

"Чего ты?! - задохнулась дворничиха под хохот человека в тулупе. Матерится тут, а еще вроде грамотный. Сам ты хуй!.. Апельсины у его на улице растут!.. Чай не рябина.." "Оставь ее, - вмешалась Женя. - А вам, молодой человек, я вот что скажу: "Родину себе не выбирают. Начиная думать и дышать, Родину на свете получают, непреложно, как отца и мать." Только любовь здесь должна быть взаимной. Вот у нее - взаимопонимание. А у нас - нет. Поэтому мы здесь."

"А долг? - не сдавался парень из Владимира. - Меня Россия выкормила, вырастила, дала образование, доверила ее защищать в армии наравне со всеми. Как же так, взять и бросить, переметнуться к ее врагам - к сионистам? Как же я жить-то буду, предателем?" "Вы - сирота?" "Нет, у меня и папа и мама живы-здоровы". "Так вот это они вас выкормили, а заодно и эту страну своим недооплаченным трудом. Все остальное - нормальный в любой стране долг государства гражданину - образование и прочее. Там вы будете на истинной родине, молодой человек. Не комплексуйте, подавайте документы и вперед. Вы даже не представляете, как Израилю нужны наши головы и руки, чтобы..."

"Да нихрена ему не нужно, вашему чванному Израилю! - раздался вдруг рядом знакомый голос. Дама в мокрой норковой шубе, простуженно сморкалась под своим ломаным черным зонтом. - Не знаете, так не пудрите мозги парню. Никто нас всех там не ждет, кроме жуликов-маклеров и работорговцев-кабланов. Вот он сейчас сказал про москвичей - лимита ей нужна в качестве рабов, остальным прописки в Москве век не видать. Вот тут лимита и стоит, в рабы просится. Нет людей на свете страшней евреев и страны гнуснее Израиля!"

"Но вы же тоже вроде едете?..." - растерянно произнес Илья, оглядываясь на окаменевшее лицо дочери. "Еду, а что прикажете делать? Дом мой в Фергане сожгли. Наш уютный интернациональный город дикари-националисты захватили, все и озверели. Только там, куда мы едем еще хуже! Я у детей своих год гостила в Тель-Авиве, насмотрелась! Кругом все от жира лопаются, а наши несчастные олим каждый их проклятый шекель считают, потому что кругом жулик на жулике, все тебя обкрадывают и продают. Квартиры не отапливаются. Сейчас там на улице восемь тепла..." "Так это же прекрасно! Тут около нуля, пытался свести к шутке монолог дамы Илья, сжимая дрожащий локоть Лены. - Что же плохого?" "Так и в комнатах столько же! А лето! Полгода за тридцать... А шум! Все орут, машины сигналят, сирены день и ночь воют, во всех квартирах что-то горхочет и визжит - они там каждый год все перестраивают, мусорные машины по утрам ревут как танки. Иврит отовсюду, как собачий лай. А люди!Бесконечное разнообразие каких-то истеричных, куда-то лихорадочно спешащих уродов, и у каждого на морде прямо написано - сволочь! Паноптикум, обезьянник. Посмотришь на улице, на рынке, особенно на пляже на евреев... Мужики все волосатые, пузатые, лысые, все в шортах, спущенных на полпопы. Нормальных людей вообще нет, какой-то остров доктора Моро, не поймешь только из каких зверей их сделали... А марокканцы, эти наши там главные враги! Вот уж кто на евреев похож как эскимосы на зулусов! Тараканье проклятое, у всех золотая цепь на шее, серьга в ухе, взгляд бараний, интеллект только на обокрасть способный, браслеты на руках и ногах. Евреи мне! Вся у них радость - хлопнуть дверцей роскошной иномарки и умчаться обжираться в ресторан с идиотской их арабской музыкой. Да на их фоне те же арабы - высшая раса! И марокканья, этих арабов испорченных - половина Израиля. К ним-то мы и едем. Нашли нам "свой народ" наконец-то! Да русские, даже узбеки наши в сто раз больше похожи на евреев, чем марокканье! Вот кто нас там ждет, чтобы обокрасть, обмануть и еще над нами же посмеяться... А наших там сразу можно узнать - они с сумками через весь город с рынка продукты пешком прут, так как в маколетах им не по карману, а автобусы тоже безумно дорогие. Детей наших марокканье бьет, все кричат, чтобы мы убирались обратно в Россию. Да такого антисемитизма сроду ни в одной стране не было! Пакиды-чиновники их черномазые на нас орут. Даже бывшие наши в мисрадах-оффисах и в поликлиниках нарочно все придуриваются, что русского не знают, чтобы поиздеваться. Самый там страшный для нас народ, кстати, бывшие наши, что двадцать лет назад уехали, ватиким называются. Вот уж кто нам припомнит все то говно, какое они сами там съели. Кстати, это их любимое выражение: мы свою порцию съели, а вы своей подавитесь. Так что наши там, русские, делятся на уже сытых и еще голодных говноедов, родина историческая, страна еврейская! Работы нет, жилья нет, люди снимают квартиры на две-три семьи, чтобы где-то жить, а пособия все равно не хватает даже на счета."