Повести, очерки, публицистика (Том 3)

Хотели поскорее увидеть, что раненый тут, никто его не захватил, и мы все больше и больше поторапливались. Около просеки уже бежали бегом. Свернули налево и сейчас же запели про железную дорогу. Спели раз, другой никого. Мы продолжали петь. Опять никого.

- Вон пруд, ребята, видно, а его нет. Говорил - за Карандашеву гору проползет. Как же так? Она, видишь, кончилась. Искать надо. Может, тебе, Егорша, свистнуть?

- Дойдем сперва до пруда,- предложил Колюшка.

- Что там делать-то? Говорил - в мелком лесу, а там видишь какой! Голова!

- Вот тебе и голова! Помните, сказал - до конца идите?

Опять запели про сороконожку и пошли к пруду. Вблизи берега, где лес совсем редкий, наш раненый отозвался. Где он? Близко вовсе, а не видно. За деревом, что ли? Но вот зашевелилась куча хвороста. Вон он где!

- Не мог, ребятки, выше-то уползти. Что-то плохо мне,- сказал незнакомец, когда мы подбежали к нему.- Воды принесите кто-нибудь.

Петька вытряхнул перед раненым смесь горохового киселя с бараниной и творожником, выложил ломти хлеба и побежал с бураком к пруду.

- И поесть принесли. Вот спасибо, ребятки! Да как много!

И он сейчас же схватил ломоть и жадно стал есть. Мы не менее жадно разглядывали своего вчерашнего знакомца. Он был еще не старый, с короткими черными волосами и широкими бровями. Кожа лица и рук покрыта мелкими черными точками, как у слесарей. Подбородок сильно выдался, а глаза, казалось, спрятались под широким квадратным лбом. Ласковые слова мало подходили к строгому лицу.

- Что глядите-то! - усмехнулся раненый. - Не видали, как голодные едят? Что говорят в заводе про вчерашнее?

Тут я принялся выкладывать, что слышал от отца. Раненый заметно заинтересовался:

- Где, говоришь, отец-то у тебя работает? Я сказал, что у нас с Петьшей отцы работают в пудлинговом цехе, а у Колюшки - тот всю жизнь на домне.

- Лошадей ни у кого нет?

- Лошадей нет.

- Вот что, ребята... Вы бы мне слесаря Тулункина нашли. В вашем краю живет. На Первой Глинке.

- Приезжий какой?

- Нет, ваш, горянский. Мы с ним вместе в городе работали.

На Первой Глинке, как и на своей Каменушке, мы знали подряд все дома, но Тулункиных там не было. Перебрали но памяти всех - нет Тулункиных!

Раненый, однако, стоял на своем: есть.

- Писал ему раз. Дошло письмо, и ответ получил.

- На Первой Глинке?

- На Первой Глинке. Тулункин Иван Матвеевич.

- Нет, такого не бывало. Раненый все-таки не верил нам.

- Вы вот что, ребята! Ступайте домой и там узнайте про Тулункина. Сходите потом - только не все, а один кто-нибудь - к этому Тулункину и скажите ему: Софроныч, мол, тебя ждет с лошадью, а где ждет - я укажу.

- Дяденька, да нам на Первую Глинку и ходить нельзя.

- Деремся мы с тамошними ребятам.

- Ну, помиритесь на этот случай.

- Легко сказать - помиритесь! Это с Сенькои-то Пакулем да с Гришкой Чирухой! Попробуй!

Мы быстро собрались домой, ягоды не стали брать. Решили сказать дома, что их вовсе нет в этом месте: брусника еще белая, а других не осталось. На обратном пути не один раз перебрали всех жителей Первой Глинки. Может, пишется кто так? У нас ведь в Горянке чуть не у всех двойные фамилии. Петька вон зовется Маков, а пишется Насонов. Колюшка по-уличному Туесков, а пишется Турыгин. У меня тоже две фамилии.

- Надо, ребята, все-таки узнать про Тулункина.

- Ты сперва про другое думай! - сурово сказал Петька.- Как пройти мимо Глинки? Сенька-то, поди, караулит. Думаешь, Чируха ему не сказал?

- Может, Сеньки и дома нет.

- Все-таки, ребята, пойдем берегом.

- Там скорее нарвешься.

- Мы со Второй Глинки поглядим. Если не купаются - ходу прямо по воде. Ладно? А Сенька пусть сидит, как сыч, в переулке караулит.

Сенька оказался хитрее.

Только мы поравнялись с Первой Глинкой, как на нас налетело четверо, а сзади, с огородов, еще перелезло трое. Нас окружили. Враги заранее радовались:

- Попалась, Шестипятка!

Но Петька не забыл про разодранные штаны и зверем кинулся на Гришку Чируху. Гришка был слабый мальчик, и Петька с одного удара сбил его с ног.

Колюшка пошел на Сеньку Пакуля, но тот увернулся, ловко подставил ножку, и наш Медведко сунулся носом в землю на самый берег. Меня тузили двое школьных товарищей и уже кричали:

- Корись, Егорко!

Я, конечно, не мог допустить такого позора и отбивался как мог, хотя уже из носу бежала кровь и рука была чем-то расцарапана.

По счастью, Петька изо всей силы залепил камнем в ведро подходившей к пруду женщине. Ведро зазвенело, загрохало и свалилось на землю. Женщина освирепела и бросилась с коромыслом в самую гущу свалки. Мы воспользовались этим и бросились наутек к переулку.

Как раз в это время возвращался лесник верхом на лошади. Ехал он шагом. Это для нас было выгодно. Мы из-за него могли отбиваться камнями, а нашим врагам этого сделать было нельзя. Так и ушли.

Петька мог все-таки утешиться:

- Видели, ребята, как я Чирухе засветил? Два раза перевернулся! Будет помнить, как штаны драть!

Хоть Гришка и не перевертывался двух раз, но нам самим похвалиться было нечем, спорить не стали. Колюшка только вздохнул:

- Кабы нога не подвернулась, я бы ему показал...

- Ежли да кабы стали на дыбы, хвостиком вильнули, Кольше подмигнули...

- У самого-то щеку надуло!

- Это мне Сенька вкатил. Хорошо бьется, собака! Это так точно. В нашей бы улице жил, мы бы показали перво-глинским! А Чируха - язва. Только и толку, чтобы одежду драть. Ему ловко, богатому-то!

- Вот и мирись с ними!

- А надо,- проговорил Колька, растирая медной пуговкой большую шишку на лбу.

- Наставят тебе с другого-то боку!

- Ну-к что, наставят, а мириться надо.

- Да как ты станешь с ними мириться? Покориться, что ли, Первой Глинке?

- Чтобы наши каменушенцы первоглинским покорились! Никогда тому не бывать! Это уж так точно. Гляди, вон Сенька-то задается!

Над угловым домом Первой Глинки, где жил Сенька, взлетела пятерка голубей. Нам с завалинки был виден и конец Сенькиного махала.

- Видишь, голубей выпустил. Хвастается задавалко худоязыкое! Постойка...- Петька поглядел на нас, как на незнакомых, потом махнул головой: Пошли, Егорша!

Он швырнул корзинку тут же на улице и бросился в калитку своего дома. Я не понимал, что он задумал, но тоже побежал за Петькой. Ухватив в сенцах коротенький ломок, Петька полез на сеновал.