Бездна

Не могу, примета есть, если дашь свой текст читать до публикации -- не опубликуют.

Эти все опубликуют, - успокоил Гарик.

Ну, хорошо, не хочешь -- не надо, - тем не менее согласилась Маринка. -- Покажешь опубликованный.

Уговор.

Они посидели еще немного, и Сашка поехал провожать Маринку домой. В метро тоже было мало народу. Сашке казалось, что весь город вымер: сначала никого по пути в клуб, теперь никого в поезде...

Саш, вот ты специалист по попсе, скажи мне: "РУ" -- это попса или что?

Почему ты спрашиваешь?

Хочу знать твое мнение.

Гарик ненавидит попсу всеми фибрами своей пивной души.

Это ответ на другой вопрос.

Она смотрела на него, хитро улыбаясь. Она снова была близко-близко.

"РУ" -- это некоммерческая музыка.

Понятно. А некоммерческая музыка всегда не-попса?

Марин, ты о чем говоришь?

Ты знаешь, весь концерт я слушала с большим интересом, но когда в конце они заиграли Джо Дасена...

Сашка вдруг понял, что имела в виду Марина. Джо Дасен, наверное, был единственный номер, который запомнился из всего выступления "РУ". А это был совершенно нероковый, коммерческий, танцевальный хит французской эстрады. Да еще перепетый на русском языке. Это как ложка дегтя в бочке меда... хотя, скорее всего наоборот. Маринка была права: они просмотрели попсовый концерт человека, считающего себя несгибаемым рокером. Но соглашаться с этим сейчас же было нельзя, получится, что она сразу проникла в его тему глубже, чем он сам.

Ты подняла очень интересную проблему. Я обязательно подумаю на этот счет и поделюсь с тобой. Но это очень сложно, нельзя ответить так сразу. Грань между попсой и настоящим роком тонка, это как расстояние "от великого до смешного".

Понятно, - она снова улыбалась той же улыбкой, что и пару часов назад, на концерте. Глаза ее снова сделались бездонны.

Повинуясь бессознательному, Сашка приблизил свое лицо к Марининому и поцеловал ее в губы. Маринка не отстранилась, но и не ответила на поцелуй. Губы ее по-прежнему были растянуты в монолизовской улыбке:

Саш, а это не попса?

Он не нашелся что ответить, и оставил попытки поцеловать ее. Дальше они ехали молча, думая каждый о своем.

Проводив Марину, Сашка возвращался домой последним поездом метро. Напротив сидел мужчина лет сорока в потрепанном пальто и читал библию. К нему подошли две девушки сомнительного вида и стали о чем-то разговаривать. Мужчина, не закрывая святой книги, вдумчиво и, судя по всему, довольно пространно отвечал на их вопросы. На какой-то момент Сашке показалось, что он проповедует, только девушки почему-то часто смеялись. Но когда поезд остановился на очередной станции и шумы стихли, Сашка расслышал слово "герболайф", произнесенное "проповедником", а лацканах его пальто разглядел белые кругляшки с надписями "Хочешь похудеть? Спроси меня как!" и "Хочешь заработать? Спроси меня как!". Нет, проповеди не было места в ночном метро.

Дома Сашка был далеко заполночь. 10

"Выпь" действительно опубликовал Сашкину статью, дав ей заголовок "Выступает все!". Журнал выходил крошечным тиражом, никому не был известен, и даже, кажется, не был зарегистрирован в Госкомпечати. Вероятность того, что этот журнал кто-то увидит, была чрезвычайно мала. Вместе с тем, как сказал Гарик, издатели "Выпи", выпустившие до этого еще номеров пять разных журналов (ни у одного из которых не было более двух номеров), по одному экземпляру каждого журнала отправляли в Ленинскую библиотеку, что потенциально делало Сашкин текст доступным для широкого круга читателей.

Сашка получил три авторских экземпляра, один из которых он сразу отложил для Маринки.

Вид опубликованного текста сильно катализировал Сашкины творческие возможности. За несколько дней он написал еще пять текстов, причем писал их уже с оглядкой на возможность публикации. Вдогонку прошедшему в "Выпи" тексту Сашка написал материал, в котором пытался обосновать значение популярной песни в формировании основных жизненных принципов слушателей и о том, кто заказывает музыку. Смысл получился еще более провокационным, чем в предыдущем тексте, но Сашка этому только порадовался. Он назвал этот материал "Много шума из ничего?".

Когда у человека хорошее настроение, он улыбается. Часто ли теперь улыбаемся мы?

На сегодня эстрадная песня, после газетной публикации или телевизионного репортажа, является наверное наиболее чутко и быстро реагирующим на любые культурные (в широком смысле этого слова) изменения индикатором. Судите сами: в стране власть криминала - официально в моде блатные песни с лагерной тематикой, сняты все сексуальные табу - появляется "Мальчишник". А песни, написанные к предвыборному туру г-на Ельцина? Ряд можно продолжать долго. Потому, пусть не обижаются серьезные музыканты здесь речь пойдет о "легком" жанре, об эстрадной песне.

Первое же приближение к этому вопросу наталкивает на печальные выводы: песенное искусство (именно "искусство") масс приказало долго жить. Попробую разложить все по полочкам.

Во-первых, популярная песня коммерциализировалась. Певица Анастасия в популярном телевизионном ток-шоу назвала расценки на места в транслируемых центральным телевидением концертах: тысячи долларов в зависимости от популярности передачи. Система "проплачивания" своего места в концерте существовала всегда, но такого масштаба достигла впервые, ведь если верить артистам, то даже тем из них, кому сами организаторы должны принести гонорар за выступление на блюдечке с голубой каемочкой, приходится раскошеливаться. Откуда ноги растут у такой системы, конечно, понятно: телевизионные акции выполняют роль рекламных роликов. Но позвольте, разве уж до такой степени уровнялись песенное искуство и продаваемая материя?

Во-вторых, этот странный институт продюсерства (чуждое слово!). Кого берут "великие" в раскрутку, делая из них звезд и кумиров? Мы не хотим обижать Влада Сташевского, Наталью Ветлицкую, Мистера Малого и др., поэтому не будем упоминать здесь их имен. Но почему именно они? Никто не заставит меня поверить в то, что это предел талантов, которыми Господь наделил мое поколение. Но где тогда остальные?