Смерть Вазир-Мухтара

еще: - Мои люди придут с ним к твоему крыльцу, и ты должен будешь показать им свою Диль-Фируз. - Я думаю, - сказал тогда лениво Якуб, - что ее нужно все-таки увезти. Хосров-хан выпятил губу. - Может быть, это и не она еще. - Все-таки я посоветовал бы ее увезти, Хосров, - повторил Мирза-Якуб. - Возможна ошибка, и ее нужно увезти подальше, чтобы никто не знал, где она. У русского тысяча рук и тысяча глаз. - Это невозможно, - сказал Хосров-хан нерешительно. - Почему? - спросил Якуб. - У меня есть одно место под Казенном. - Неизвестно, на сколько времени придется ее увезти. И потом я все же уверен, что это не она. И Мирза-Якуб не возражал. Манучехр-хан вздохнул свободно: не предупредить Хосров-хана он не мог, но боялся неприятностей. Этот русский посол! Манучехр-хан был осторожен. Истлевшими глазами цвета жидкой пыли он посмотрел на товарищей и улыбнулся. - Мирза-Якуб всегда предполагает дурное, Хосров-хан - всегда хорошее. Я старик и сам не ожидаю ни хорошего, ни дурного. Я только знаю, что человек, ожидающий дурного, сам идет к дурному. Вы думали, дети мои, о шамхорце, но не подумали о Диль-Фируз. Оба евнуха подняли на него глаза. - Недостаточно, чтобы шамхорец признал твою Диль-Фируз: нужно, по уставу, чтобы Диль-Фируз признала тоже шамхорца. Об этом действительно не подумал Хосров-хан. - Ты знаешь ее лучше моего. И вот мой совет: ты покажешь ее шамхорцу, но она не признает его.

3

Непонятна любовь евнуха. Хосров-хан просил Диль-Фируз остаться у него, что бы ни случилось. Девочка привыкла к нему. Она ела самые любимые свои блюда. Он подарил ей еще десять туманов для лобной повязки и еще сорок для ожерелья, и девочка рассыпала монеты и собирала их в кучки. Ей нравился блеск и звон монет. Наступил день, когда пришел шамхорец. Перед его приходом пришел к Хосров-хану Мирза-Якуб, и хан, взяв за руку Диль-Фируз, вывел ее из комнаты. Шамхорец уже ждал. Тут началась охота. Диль-Фируз, увидя шамхорца, побледнела. Она отвела от него взгляд. Хосров-хан смотрел на нее, как на необъезженную лошадь, внимательно и ясно. Диль-Фируз стала тогда бросаться с места на место. Она бегала неровными маленькими шажками по крыльцу, как зверь по открытой поляне. Потом остановилась и остолбенела. Сдвинув брови, она прищурилась, как будто стоял не солнечный день, а густой туман. Она всматривалась в шамхорца. Хосров-хан еле заметно пригнулся, как будто нужно было ему сейчас вскочить на дикую кобылу, ни разу не видавшую плетки. Тут стал подходить шамхорец. Руки его повисли по бедрам, как они невольно и естественно виснут у солдат, когда они видят генерала. Диль-Фируз была одета в богатые одежды. Халаты хана и ходжи блестели на солнце. - Назлу-джан, - сказал шамхорец хрипло. Диль-Фируз испугалась. Она подалась назад. Она прикоснулась к руке Хосров-хана. Она закинула голову и смотрела на хана, как на верхушку мечети. И тут Хосров-хан улыбнулся слегка, уголком рта. Ходжа-Якуб смотрел на Диль-Фируз и не шевелился. Дрожащими грязными руками шамхорец стал что-то доставать из глубоких