Смерть Вазир-Мухтара

го, он, бесплатно разумеется, лечил кого угодно, и больные персияне, большей частью в лохмотьях, часами толпились у его комнаты в нижнем этаже. Мехмендар, приставленный к миссии, Назар-Али-хан говорил учтиво Грибоедову: - Доктор Аделунг заставил позабыть дорогу к нашим хаким-баши, а дорога к английской миссии начала уже зарастать. Вечерами, засунув руки в широкие плебейские штаны, выдававшие немецкую национальность, бродил доктор Аделунг по улицам Тебриза бог весть для каких еще там научных наблюдений. Двое феррашей с палками ходили перед ним и кричали на встречных, дорога расчищалась. Так, Бетховеном каким-то, бродил доктор Аделунг по Тебризу, и все привыкли к нему, как будто он век жил в Тебризе. Вечерами Нина уходила к Макдональдам, и ее сопровождал Мальцов. И вдруг Грибоедов получил бумагу, вернее две, которые все перевернули вверх дном. Но началось с Сашки.

9

Он сох, изменился в лице, на вопросы Грибоедова он не отвечал. У него начались столкновения с Ниной. Он входил молчаливо и грубо в ту комнату, где сидела Нина, и начинал метелкой отряхать пыль. Он водил метелкой, задевал что-нибудь, стакан или карафин летел на пол, и Сашка словно добивался этого, кончал уборку и начинал подметать пол. Он переколотил изрядную часть посуды. Грибоедов сулил ему черта, обещался пройтись по его спине, но Сашка скалил зубы, не улыбаясь, и шел вон. Нину он ненавидел, по-видимому, медленно, методически. Он наступал на ноги старой няне-грузинке Дареджане, которую Нина привезла с собой. Он вымел щеткой Нинину фамильную брошь и бросил ее в помойное ведро. Он вовсе отбился от рук, и когда Нина ему что-нибудь приказывала, шел и звал старую грузинку. Сам он не исполнял ее приказаний. Он говорил казакам, что Александр Сергеевич взял жену, потому что пожалел молодой возраст: совсем забросили ихние родители. - Молоды, - говорил он повару, - не знают петербургской жизни. Может, привыкнет. Он спал без просыпу или бродил по базарам. Раз его привели мертвецки пьяного двое каких-то персиян. Сашка погибал. И вдруг, в одночасье, исчез Сашка. Его поймали за городом. Он шел с котомкой, неведомо куда, болтаясь головой, не смотря под ноги. Когда привели его к Грибоедову, Грибоедов усмехнулся горько. - Ты что ж, Сашка, - сказал он ему, - в тюрьму захотел? - Как пожелаете, - ответил Сашка. Они помолчали. Дело было в кабинете, Нины не было. - Разве я тебя притесняю? - тихо спросил Грибоедов. Сашка стоял в комнате обломом, каким-то обломком Москвы, грибоедовского студентства. - Куда ты бежал? -спросил Грибоедов. Он думал, что Сашка собрался бежать в Москву. - Говорили мне, - сказал Сашка с усилием и глухо, - что за Тебризом русские люди живут... - Ты что же, - спросил Грибоедов и поднялся, - ты что ж, к беглецам, к сволочи уходил? Сашка жевал губами. - Из-за барыниных притеснениев, - сказал он вдруг. Грибоедов смотрел на Сашку, которого видел пятнадцать лет. - Ты выдумываешь, - сказал он, беспомощно разводя руками, и вдруг покраснел. - Пошел вон, дурак, - сказал он тихо. И, когда