Смерть Вазир-Мухтара

ем - борода, считающаяся длиннейшею во всей Персии, борода, спускающаяся двумя ассирийскими колоннами до "нижних областей желудка" - как пишет стыдливый путешественник, борода, лезущая до глаз, застилающая уши. Если б Баба-хан жил на Руси, его называли бы льстецы тишайшим, а за глаза прозвали бы Черномором. Баба-хан, вовсе не занимающийся государственными делами, - умен и, пожалуй, не менее умен, чем сын его Аббас, занимающийся этими делами. Он знал вкус нищеты и помнил убийство полководца-евнуха. В молодости жил он в великой бедности. Мать его варила в горшках скудный плов, купленный на деньги, занятые у соседок. Жизнь дяди его, родоначальника Каджаров, знаменитого евнуха, его вразумила еще в ранних летах. Ничего хорошего из этой знаменитой жизни не вышло. Дядя был евнух. Согласно донесения князя Меньшикова от 1826 года, у Бабы-хана было: Сыновей 68 Старших внуков 124 Вместе 192 Дочерей замужних 53 Сыновей у них 135 Вместе 188 "Что же касается жен шаха, - писал Меньшиков, - трудно исчислить их правильно, по причине частой мены, которая в хареме происходит. Число сие определяется по сю пору в 800 особ, две трети коих рассматриваемы быть не могут как супруги шаховы на деле". Путешественники тридцатых годов определяют это число до "тысячи душ женского пола (!)". К восьмидесятому году его жизни число потомков его (сыновей, дочерей, внуков, правнуков) исчислялось в 935 человек, что составляло для Тегерана, в котором жил Фетх-Али, ощутительный прирост населения. Дядя всю жизнь занимался войною. Чувствуя, что без войны никак не прожить на этом свете, Баба-хан предоставил войну сыну. Что осталось? Жены, деньги, вещи и возлюбленная тишина. Из этих основ вытекала политика Бабы-хана. В итоге, оказалось, он приобрел все, не теряя ничего. Провинции он отдал в управление сыновьям-губернаторам. Губернаторы-сыновья, доставлявшие вовремя и в достаточном количестве деньги, были хорошими губернаторами, а сын, например, сидевший в Фарсе и слишком надеявшийся на скорую кончину отца, не платил дани, задолжал шестьсот тысяч туманов и был плохой губернатор. Как правили губернаторы? Просто. Барон Корф, русский чиновник тридцатых годов, знавший, вероятно, двор Николая и, должно быть, приятель нескольких русских губернаторов и городничих, написал о персидском государстве следующее: "Принцы-правители, обремененные по большей части огромными семействами и привыкшие к роскоши шахского двора, при котором они воспитаны, тратят гораздо более денег, нежели сколько позволяют их средства. Откуда же взять остальное? Разумеется, с их помощников. А тем откуда? - С ханов. А тем? - С беков. А тем? - С народа. - Вот вам и нищие. Расчет верен, короток и прост". Но к чести этого простого и открытого строя следует сказать, что Фехт-Али-шах вовсе не отгораживался от простого народа, вовсе не был недоступен. На его земляной двор приходят простые крестьяне персидские и приносят, по официальной "Записке о тегеранских новостях 1822 года", "по 6 куриц, по 100 яиц и горшочек масла, за что почти всегда