Бездна

Снова Ной торгует билетами

На свой атомный ледокол. 8

Прошло не так много времени (заканчивался ноябрь), но Сашка уже успел втянуться в новый ритм. Он внимательно отслеживал все публикации, в которых так или иначе освещались события, происходившие в мирке отечественного шоу-бизнеса. Он купил себе хороший плейер с устойчивым приемом FM-диапазона и, несмотря на холода, старался ездить в основном наземным транспортом, позволявшим принимать радиосигнал. Он поставил перед собой цель отсматривать все телевизионные передачи, дающие хоть какую-то пищу для анализа и классификации поп-культуры. За все это, а в особенности за то, что телевизор Сашка теперь начинал смотреть заполночь, довольно скоро пришлось расплачиваться основной работой: он стал рассеян, с трудом концентрировался на поставленных начальством задачах, терял документы и находил их в самых неожиданных местах. В общем, в воздухе носился вопрос о его увольнении, а в штате появился молодой белокурый паренек, как говорили, юрист-второкурсник из какого-то второсортного же правового колледжа, по имени Паша, пока на подхвате, но который, судя по всему, уже был готов заменить Сашку, когда настанет пора.

"Вот так же Алибасов заменил переставшего подходить по имиджу темненького нанайца на светленького... Тоже на Пашу, кстати," - подумалось однажды Сашке, и он еще раз ужаснулся, насколько он, да и все окружающие, привыкли мерить окружающий мир попсовыми стандартами.

Расставание с Нелей он пережил легко, чему он был одновременно приятно и неприятно удивлен. Сначала, правда, чувствовался легкий дискомфорт, но, как понял Сашка со временем, это был дискомфорт от отсутствия чего-то привычного, от пустоты на месте человека вообще, но не Нели конкретно. Она, слава богу, не тревожила его звонками; он тоже позволял ей отдохнуть от себя, как она сама предлагала.

Этот легкий дискомфорт вскоре был вполне оттенен, а затем и поглощен изменившимся графиком жизни, не оставлявшим место сентиментальности. Свой новый режим, когда в сутки на сон часто оставалось не более четырех часов ночью и сорока минут в поезде метро с учетом дороги в оба конца, Сашка про себя окрестил "суворовским". Те физические и интеллектуальные нагрузки, которые легли на его плечи, Сашка приравнивал к героизму ученого, ставящего очень важный для человечества, но очень опасный для его жизни эксперимент. Наверное, что-то похожее чувствовали физики-ядерщики в пятидесятых годах, проводя дни и ночи в непосредственной близи от источников радиации. Вполне вероятно, что так же чувствуют себя сегодня разработчики бактериологического оружия, шурша своими герметичными скафандрами в подвалах секретных лабораторий.

Существовало, впрочем, между этими учеными и Сашкой существенное различие, которое он любил подчеркивать во время разговоров с самим собой: те разрабатывали оружие, а он ищет противоядие, схему, пароль, систему, которые обезопасят людей от оболванивания и многих спасут от полной потери способности мыслить самостоятельно и независимо.

В отличие от физиков и бактериологов, Сашка мог стать новым Спасителем, и с этой точки зрения жертвы, которые, быть может, придется принести для достижения высокой цели, вполне могут оказаться большими, чем те, что традиционно ассоциируются в массовом сознании с трудом ученых. Вместе с тем и приносить их должно быть легче, поскольку цель выше. А небольшие проблемы на работе - это фигня.

Сашка пока точно не знал, чего он ищет, но чувствовал, что идет по правильному пути. Сначала Сашка выстроил общую структуру проблемы, систему. Накапливаемый прочитанный, прослушанный и просмотренный материал постепенно вкладывался в отведенные для него в системе ниши, и картина медленно приобретала законченность. А это и был еще со школьной скамьи Сашкин метод познания мира: от общего к частному.

Сашка теперь часто перезванивался с Гариком. Они даже встретились один раз - Гарик приехал к Сашке, так как у него самого не то, что квартиры, даже комнаты своей не было. Они долго сидели, вспоминали ДК "Замоскворечье", кто куда из общих знакомых подался и прочую такую лабуду. Как-то так получилось, что спиртного не было, хотя Гарик сам по себе мог служить верным индикатором горячительных напитков, подобно тому, как по мухомору принято определять подходящий микроклимат для благородного гриба. Но в этот раз все прошло без алкоголя, и, как сказал бы Хармс, Гарик выпил столько чаю, что стал интересен уже как личность.

Гарик был Сашкиным окном в мир живой музыкальной культуры. Хотя Гарик сам чурался попсы и называл ее деятелей различными древнерусскими заимствованными большей частью из тюркских языков словами, он все же был гораздо ближе к ней, чем Сашка. Все проводимое исследование, с точки зрения Сашки, делилось пока на две неравные составляющие: теоретическую, которую Сашка вел самостоятельно, и практические занятия, которые проводи Гарик, непосредственно сталкивающийся каждый день с этим "параллельным миром".

Свои мысли по поводу "разрабатываемой им темы", как он это называл, Сашка облекал в коротенькие эссе, на три-четыре странички. Для этого он брал достаточно узкий вопрос внутри поп-музыки, и разбирался с ним детально. Основной его темой, как и прежде, оставалась "поп-культура как идеологическое оружие". Поэтому лежащим на поверхности оказался вопрос о связи политического режима и поп-культуры. Посидев над текстом около полутора часов, Сашка получил фиксацию своей мозговой деятельности следующего содержания.

Вся история человеческого общества подспудно, а со времен Великой Французской революции осознанно стремилась к идеалам Свободы, Равенства и Братства. Что, в свою очередь, в самом грубом виде обозначает демократию (да простят мне политологи эту маленькую терминологическую вольность).

Однако, при всех преимуществах этой формы организации государственной власти, в истории всегда находились, как существуют они и сейчас, противники демократии, умнейшие, между прочим, люди, - те же Платон и Аристотель; та же крылатая фраза из Древнего Рима, о добрых и умных по отдельности сенаторах, объединяющихся в страшный зверь под именем "сенат"; здесь же и все серьезные идеологи недемократических течений сегодняшней России, например, активно растущий в последнее время круг сторонников идеи возрождения монархии, по возможности абсолютной.