Смерть Вазир-Мухтара

зак доктору. - Камелек из камня, бурьян запалим или кизик. Сверху палатку, снизу дерном покроем. На палатку ведра три воды вылить, чтобы пар не выходил, и очень хорошая, легкая баня бывает. Они взобрались на самую крутизну Безобдала, и тут их встретила ночь и гроза с черными тучами, фиолетовыми молниями, громом и ливнем. Они вымокли до костей. Доктор разделся догола, сложил платье и лег на него животом, охраняя от грозы. Казаки не смеялись, но Мальцов багровел от стыда за его поведение. К Гумрам подъехали в семь часов дня. В Гумрах уже было тревожно. Сообщение с главным отрядом было прервано, появлялись пыльные и какие-то закопченные, дымные верховые, передавали, что граф оставил Карсский пашалык и с тылу его теснят турецкие партизаны, что была стычка у Черноморского полка в горах, за Арпачаем, и исход неизвестен. Мальцов спросил у Грибоедова, краснея: - Неужели поражение? - Не думаю, - ответил Грибоедов спокойно, - так всегда. Здесь, в Гумрах, война уже не пахла хлебом. Гумры - большое селение было еще разорено персидской войной. В пустыне бесстыдно торчали печи и трубы, как внутренности несуществующих жилищ. Кошки, худые от голода, бегали по пепелищу. Одичалые ротные свиньи, которых защитил коран - их не резали персияне, - поднимали кверху черные рыла среди развалин. Небольшой дом был русской квартирой. Другой небольшой дом - карантин. В Гумрах он получил записку от Паскевича: "Иду под Ахалкалаки. В Гумрах комендант даст вам безопасный конвой при одном орудии. Жду". Война и спешка удивительно способствовали краткости и даже красоте слога: "Иду под Ахалкалаки". Переночевали в Гумрах, видели, как бегают карантинные стражи в длинных балахонах, с курильнями, похожими на кадила, и утром выехали. Под Гумрами сразу наткнулись на отряд: две роты Козловского полка, две Карабинерного и сто человек выздоровевших шли к главному корпусу и не знали, где он. Грибоедов скомандовал им "смирно!" - и взял их под команду. Он ехал с двенадцатью казаками да еще двенадцатью гумринскими кавалеристами, за ними шла пушка, а за пушкой - его войско. У него уже было свое войско. Сзади трясся обоз - арба с припасами, и в ней сидел статский человек - Сашка. На каждом шагу на них могли напасть и уничтожить. И каждый шаг коня был легкий, отчетливый. Двадцать пятого июня они пробрались в главную квартиру, в Ахалкалаки, к графу Паскевичу.

10

От этого человека зависели две кампании - с персиянами и с турками, а стало быть, участь России в Азии, и больше: участь новой императорской России, участь Николая. От него зависела жизнь и смерть всех русских армий, жизнь и медленная смерть разжалованных за декабрь людей, о которых он писал донесения императору. От него зависела жизнь Кавказа, его устройство. От него зависел проект Грибоедова. У Ермолова никогда не было такой власти. Присмотримся к этому человеку. Он был из тех людей, которые появляются на свет раньше своих предков. Он был выскочка, и знатность его была нова. Предок его, Цалый или Чалый Пасько, выехал с домишком и животом