Мифогенная любовь каст (Том 2)
Мифогенная любовь каст (Том 2) читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Дунаев усилием воли призвал Советочку, прося ее стать переводчицей в разговоре, который казался ему почти немыслимым.
- Ты и есть злой дух? - спросил Дунаев безмолвно.
Ему пришлось ждать ответа. Наконец ответ (или перевод ответа) пришел:
- Нет, я не злой.
- Как тебя зовут?
- Никак. Иногда называют Краденое Солнце. Или Апельсин. Я питаюсь запахом цитрусовых. Иногда называют: гость из будущего.
- Ты из далекого будущего?
- Из очень далекого. Из тех времен, когда не останется никакой памяти о ваших временах. Ни одна нить не дотянется от вас к нам. Все прервется. Все забудется.
- Ну и хорошо. Чего голову забивать прошлым? А зачем ты здесь?
- Я путешествую по Каскадам Забвения.
- Ты тоже маг? Там, у себя, в будущем?
- У нас нет магов. Я скорее спортсмен. Одинокий спортсмен. Слово "спортсмен" означает: "Когда одиночество выходит из берегов и словно стремнина..."
- Кто у вас обитает?
- Четыре принципа: Волна, Свежесть, Песок и Стелящийся.
- А ты?
- Меня там уже нет. Я здесь.
- А люди у вас есть?
- Люди? Да, они есть. Люди - это когда мучительно хочется спать, а разговор все длится, и возникают все новые темы, вроде бы интересные, но уже завтра, после бессонной ночи, все они покажутся омерзительной наживкой, в которой скрывался беспощадный крючок усталости...
Венчание Радужневицкого подходило к концу. Византийское сверкание внутренних пространств собора Святого Марка - словно шквалы золотой чешуи, словно легионы золотых рыбок, каждая из которых пела пронзительным голоском "Что тебе надобно, старче?". Греческий священник, заплаканный старец в духе Эль Греко, совершал обряд.
Радужневицкий стоял перед аналоем в сером английском дождевике, горло его вроде бы охватывал длинный шарф грубой вязки. Кажется, он был простужен. Во всяком случае, то и дело подносил к лицу белый платок. Возможно, сморкался. Или скрывал таким образом растроганность. Его невесты тоже переоделись во всем дорожное: серые юбки до колен, высокие кожаные краги, макинтоши с большими карманами, брезентовые рюкзачки.
Сразу после венчания новобрачные собирались отправиться в кругосветное путешествие. Этим и объяснялись их дорожные одеяния.
Собор был пуст в этот час - все гости остались в палаццо. Только священник и трое венчающихся находились в соборе. Еще у выхода сидел один грязный мужчина в задубевшем летнем пальто. Типичный fratellino, братишка свалок, ночлежных домов и церковных дворов. Со странной улыбкой, счастливой, можно сказать, улыбкой, он смотрел на небо с низкими и неровными облаками, на лагуну. В общем-то, легко узнавался в нем "блаженный" - из тех редкостных попрошаек, которым можно доверить шкатулку с семейными драгоценностями - они вернут ее в целости и сохранности, попросив за хранение сольдо.
Обряд закончился. Радужневицкий взял невест за руки, и они вышли на паперть.
- Удачная была мысль: венчаться в Венеции, - произнес жених по-русски, жадно вдыхая венецианский ветер - полуморской, полуболотный, свистящий одновременно о свежих просторах и о ряске в крошечных заводях.
- Здесь так красиво. Дух захватывает, - сказала одна новобрачная, натягивая перчатки. - Нет, наверное, более прекрасного места на свете. Ну вот и повод, чтобы уехать отсюда.
- В кругосветное, в кругосветное! - весело Воскликнул жених. - Нас ожидает все! Воздадим должное Земному Шару - это достойный старикан!
- А мне кажется, он младенец! Baby, - усмехнулась другая невеста.
- А вот и наш катер! - жених указал на лагуну концом трости. - Давайте отправимся к морю.
Они быстро пошли к пристани, зачем-то прихватив с собой нищего, что сидел у входа.
Вскоре эти четверо оказались на Лидо, на полоске земли, отделяющей венецианскую лагуну от открытого моря. Они стояли на пустом пляже, лицом к морю, спиной к пустым и роскошным отелям.
- Видите? Дельфины, - произнесла одна из девочек, указывая на море. Действительно, там, где на море лежало длинное солнечное пятно, резвилась и прыгала стая дельфинов.
- Раньше я их здесь не видела, - сказала другая девочка. - Но вот люди убрались отсюда, и дельфины сразу появились.
- А я думала, они любят людей, - сказала Элли. - Им нравится играть с ними. Они общительные.
- Ну, вот мы и составим им компанию! - воскликнул Джерри весело. - А они нам. Отпразднуем нашу свадьбу в лучшем обществе! Мы, правда, не люди, но им что люди, что боги - все едино.
Он стал сбрасывать с себя одежду. Девочки последовали его примеру. Радужневицкий и девочки быстро разделись, вошли в море и поплыли по направлению к дельфинам. Радужневицкий держал над водой бутылку шампанского.
Дунаеву отчего-то стало лень раздеваться, и он поплыл за ними прямо в одежде. Его переполняла радостная мощь - ни пыльник, ни бинокль, ни тяжелые сапоги не мешали наслаждению, которое он получал от купания. Даже если бы на нём висели чугунные вериги - и это не уменьшило бы счастья. Соленые волны весело били его по щекам, он хохотал. Вскоре вокруг них уже ныряли и прыгали блестящие тела дельфинов. Смех богов и тонкий Дельфиний скрежет, величественный плеск моря... Четверо купающихся оседлали четырех дельфинов и с хохотом понеслись на них в открытое море, прочь от земли.
Прощай, мы уходим далеко,
Подальше от грешной земли!
Голые девочки визжали, обняв дельфинов. Радужневицкий хохотал, в волосах и бороде его застряли зеленые водоросли. Дельфины неслись все быстрее, рассекая пенную воду. Время от времени они уходили под воду, потом совершали головокружительный перелет в воздухе и снова мчались... Брызги соленой пены, хохот, сверкающее солнце, и уход в глубину, в зеленую огромную воду, и снова в воздух... И передаваемая с цирковой ловкостью бутылка, и жадные глотки шампанского, которое стало горячим от солнца.
От всего этого ликования Дунаева стало неудержимо распирать - он рос, запрокинув голову с мокрыми волосьями, стараясь утопить в хохоте то слово, которое слышал в крокодильем питомнике, но оно выплывало, и волна горячечного бреда заливала мозг. Он пытался сдержаться, но не мог, и вот заорал:
- Я гений! Я гений, блядь!