Социологический роман

-- Ах ты антисемитка вонючая. Ах ты гадина жестокая. Вы посмотрите на нее, что она строит из себя, эта нищенка! Тоже мне: "Из ИванаПан". -- Прошу вас немедленно выйти, -- повторила Инга холодным голосом. -- Да кому ты нужна, -- продолжала ругаться соседка, выйдя за дверь, -- да, мне противно лишнюю минуту быть в этом темном сарае! Она еще меня выгоняет, эта дрянь. Да, чтоб ты не знала, что такое быть матерью, жестокая, гадина...

x x x

Этот один из последних дней ноября выдался холодным и ветреным. Инга вся продрогла, пока добежала от трамвайной остановки к Дворцу культуры, где проводилась районная комсомольская конференция. Уже зайдя в зал, она почувствовала атмосферу торжественности и осознание приобщенности к чему-то очень значительному переполнило ее. К ней подошел секретарь райкома партии, грузный мужчина лет сорока пяти.

-- Здравствуй, Инга! Должен тебе сказать по секрету, -- начал он лукаво, -- что Сергей Михайлович тебя очень ценит. Если ты будешь продолжать в таком же духе, то к четвертому курсу мы поддержим твою кандидатуру в помощники прокурора. Учишься ты, насколько мне говорили, хорошо. В перспективе намечено расширять кадровый состав вашей прокуратуры, так что не подведи, -- он похлопал ее по плечу, затем добавил: -- Вот я смотрю на тебя и думаю: откуда ты такая получилась. Ведь ты ровесница моей дочке, а она какаято непутевая, не знает, чего хочет в этой жизни. Да что там говорить, -- он махнул рукой и, оставив Ингу, быстро пошел в президиум, где пустовало его место в центре. Там же в президиуме Инга увидела и Сергея Михайловича.

x x x

По завершении конференции Инга, окрыленная успехом, которого даже не ожидала, направилась к выходу, но в это время кто-то тронул ее за рукав пальто. Это был представитель обкома комсомола Сергей Геращенко.

-- Инга, -- сказал он с пафосом, -- вопервых, поздравляю с избранием тебя председателем ревизионной комиссии райкома комсомола. -- Большое спасибо, -- сказала Инга, смущенно улыбнувшись.

-- А сейчас позволь тебя пригласить на наш банкет. Там будет весь состав вновь избранного райкома комсомола -- представители обкома комсомола и районное начальство, в том числе твой прокурор. -- Я право, не знаю, -сказала Инга растерянно. -- А здесь и знать ничего не нужно, просто пошли и все. Инга никогда в жизни не видела такого изобилия закусок, которые заполняли банкетный стол. Казалось, что здесь все лилось рекой. Районное начальство выглядело более раскованно, чем в своих кабинетах, однако достаточно сдержанно. Произносилось много тостов в честь партии, комсомола, наиболее ярких представителей районной партийной и комсомольской организаций. Торжественная трапеза продолжалась часа три, после чего начались танцы. Танцевала в основном молодежь. Сергей Геращенко пригласил Ингу и во время танца рассказывал, как наилучшим образом организовать работу ревизионной комиссии. -- Главное, побольше ездить в первичные организации, -- говорил он, -- особенно на промышленные предприятия, разъяснять им задачи партии и комсомола... Инга слушала все это, буквально задыхаясь от ощущения важности своего нового комсомольского статуса. Когда музыка затихла, она вернулась за стол, чтоб выпить лимонада. К ней подсел изрядно подвыпивший директор предприятия, которому принадлежал дом культуры. Он поздравил ее с избранием и стал подробно спрашивать о планах на будущее, о семье, об учебе. Когда вновь заиграла музыка, он пригласил ее на танец. Излишний вес и абсолютное неумение танцевать обусловили немало неловкостей в их "танцевальном дуэте". Когда наконец зазвучали заключительные аккорды, уставший директор, слегка прижав ее хрупкую фигурку к своему выпирающему животу, сказал: -- Инга, ты замечательная девушка. Хоть ты и еврейка, но тебя все районное начальство любит. Инга, тщательно скрыв растерянность от сказанного, состроила искусственную улыбку и вернулась к столу. Уже было за полночь, когда она уютно устроилась у окна автобуса, который должен был ее, как и других участников банкета, не имеющих персональной машины, развезти по домам. Все впечатления этого счастливого, необыкновенного, самого возвышенного дня в ее жизни воскресали в памяти, наслаиваясь одно на другое. Все было радостным, приятным. Но... что-то все же просачивалось темным среди этого яркого красочного фейерверка событий. И когда память вернула ее к танцу с директором завода, она поняла: эта реплика: "Хоть ты и еврейка...". Но почему, почему это "хоть", -- размышляла она. -- Почему? Почему я должна нести на себе этот крест отрицательной особенности? -- стучало в висках. Почему меня должны любить, несмотря на... Но тут нерадостные мысли сменились осознанием того, что в ее жизнь вошло новое, интересное, значительное, и это вернуло ощущение счастья и удовлетворенности.

x x x

Был январь, а солнце светило в окно, озаряя приемную. Инга сидела за своим рабочим столом, когда к ней подошел помощник прокурора Евсей Степанович. Своим двухметровым ростом он возвышался над всеми. В особо жаркие дни он любил шутить: "Да, вам хорошо там, внизу, там-то прохладней". В прокуратуру он пришел прямо с войны и считался талантливым работником, хотя особой грамотностью в русском языке не отличался. Поэтому, когда он давал Инге печатать свои тексты, она внимательно стремилась исправлять ошибки. Он был очень благодарен ей за это и охотно посвящал в оперативную работу. -- Да, Инга, ты не передумала поработать с этим материалом? -спросил он, протягивая ей папку. -- Конечно нет, Евсей Степанович, вы же знаете, как мне нравится эта работа. -- Ну, тогда возьмись. Желательно побыстрее. Это очень срочно. Уже истекают все сроки. Готовься, готовься. Ты уже третьекурсница и, думаю, что в следующем году ты будешь следователем или вторым помощником прокурора. Нас вроде бы расширять будут. -- Я только об этом и мечтаю, -- сказала Инга, не скрывая радости. -- А Сергей Михайлович уже у себя? -- Да, он только что пришел. Евсей Степанович вошел в кабинет прокурора. Инга была счастлива тем, что ее все более стали привлекать к оперативной работе и потому за честь принимала любое поручение подобного рода. В таких случаях она должна была изучить все документы проведенного расследования по жалобе и попытаться написать проект ответа. Потом этот проект помощник прокурора внимательно перечитывал. Если Инга с работой справилась по существу, то он вносил лишь правку и возвращал ей, чтоб она отпечатала. Сейчас, глядя на папку, которую ей оставил Евсей Степанович, она прочитала такие слова: "Расследование по заявлению гражданки Никоноровой о том, что ее сосед по коммунальной квартире занимается мужеложеством".

Инга никогда ранее не встречалась с этим словом и не знала, что оно означает. -- Евсей Степанович, -- войдя в кабинет, обратилась она, прервав беседу двух начальников, -- я не понимаю, что означает вот это слово: "мужеложество".

Мужчины многозначительно переглянулись, затем прокурор, повернувшись к стеллажу, достал книжку и, найдя нужную страницу, сказал: -- Вот здесь вы все прочтете, Инга. Ей показалось странным, что Сергей Михайлович не ответил на ее вопрос, как обычно. Межу тем, выйдя из кабинета, еще не дойдя до своего стола, она открыла книжку: "Мужеложество, -- прочитала она, -извращение, заключающееся в половых сношениях мужчины с мужчиной (обычно при гомосексуализме, реже ситуационные). Советское уголовное право устанавливает уголовную ответственность за мужеложество, которое относится к числу преступлений против личности". Инга, принялась изучать документы, содержащиеся в папке, и ее не покидала мысль о том, как неловко ей будет теперь смотреть в глаза своим начальникаммужчинам.

Через некоторое время прокурор и его помощник вышли из кабинета и, видя смущение Инги, Сергей Михайлович сказал: -- Инга, вы не должны испытывать никакой неловкости. Мы, юристы, как врачи, сталкиваемся с самыми интимными сторонами жизни человека, порой в их негативном, извращенном и даже криминальном варианте. Причем врач по поводу этих интимных сторон имеет конфиденциальные отношения с пациентом и со своими коллегами. А мы, юристы, порой должны обсуждать эти "интимные" стороны публично, копаясь на виду у всех в самых непристойных ситуациях и сферах жизни. Но такова наша профессия. И здесь нельзя становиться циником, но и не следует быть ханжой, а нужно смотреть правде в глаза. Так что будьте готовы к этому, если хотите быть юристом. Вот завтра, например, у нас будет очная ставка между отцом и дочерьми, которых он, согласно заявлению матери преступника, изнасиловал -всех четверых, каждую в разном возрасте, и дочери это скрывали, потому что он их запугивал. А попался он на самой младшей десятилетней, которая пожаловалась бабушке, даже толком не поняв, что отец с ней сделал. И нам, смею заверить, придется такое выслушивать... Так что будьте готовы... -Сергей Михайлович рассмеялся и добавил: -- А сейчас мы пошли на обед, затем в областную прокуратуру. Если меня будут спрашивать, вернусь часа через полтора -- два. Когда они вышли, Инга тут же принялась за работу, которую ей поручил Евсей Степанович. Через некоторое время зашел следователь Прокопенко. Это был новый человек в их небольшом коллективе. Инге он не очень нравился Из-за суетливости, придирчивости и слишком официального отношения к ней. Она привыкла к хорошему уважительному отношению со стороны сотрудников прокураты, и если ей кто-то из них делал замечание, то не для того, чтоб обидеть, а чтоб она в следующий раз не повторяла ошибок. А этот новый следователь Прокопенко не упускал случая, чтоб унизить ее даже при любой найденной им опечатке. -- Инга, мне нужно срочно отпечатать это обвинительное заключение, -- сказал он ей приказным тоном. -- Хорошо, -сказала Инга, закрывая папку с жалобой.