Страстное тысячелетие

- Что такое ты говоришь, красавчик?

- Я говорю, что твоя свобода похуже моей несвободы.

- Ты же сидишь в клетке, а я в саду.

- Твой сад больше моей клетки, но от этого он не перестает быть клеткой. Я хаживал там, где тебе вовек не ступить ногой своей, красавица. Видывал и слыхивал я такое, чего тебе нипочем не увидеть и не услышать. Ты же только ушами слышишь и только глазами видишь, а у меня ещё душа и сердце приспособлены, чтобы видеть и слышать. Так кто же несвободен из нас?

- Ты не свободен, хотя поешь соловьем передо мной. А настоящие-то соловьи в клетках не поют.

- Птицы поют для привлечения самки.

- Что ж, ты увидел самку. Как я тебе?

- Как и прочие.

- Хочешь меня?

- Не более, чем прочих.

- Не верю ни одному мужчине.

- Это твое право.

- ... Когда он говорит, что меня не хочет.

- Это твоя мудрость.

- Ага, значит и ты меня хочешь.

- Это твой домысел.

- А ведь ты, оказывается, шут!

- Это твое видение.

- А ты меня переубеди.

- Это твое желание, но не моё.

- Разве я не права?

- Каждый прав по-своему, и никто не прав абсолютно.

- Почему же ты со мной не споришь?

- Ты же мне не поверишь.

- Какой ты странный.

- Ты выросла среди господ, для тебя всякий простолюдин странен.

- Я для вас простолюдинов, господа тоже кажутся странные?

- Вы высоко над нами, и потому нас не замечаете. Нужно быть орлом, чтобы заметить мышь с высоты птичьего полета.

- Да, мы - птицы высокого полета.

- Тем больнее вам будет падать.

- Хочешь, чтобы я упала перед тобой?

- Мне не доставляет радости ничье падение.

- Хочешь, чтобы я снизошла до тебя? Хочешь мне понравиться?

- Нет.

- Почему бы тебе не солгать было? Ведь в моей власти упросить батюшку, чтобы он отпустил тебя на свободу. Тебе надо было только понравиться мне, а ты и этого не смог.

- Я не солгал потому, что я стараюсь никогда не лгать.

- Только не всегда получается? Значит, ты не так умен, как другие.

- Для того, чтобы лгать, не надо ума.

- Ум нужен для того, чтобы знать, когда правду говорить, кому и сколько, а когда лгать, и чтобы ложь на правду была похожа.

- Ложь за правду выжать легко. Для этого их надо смешивать. Чем меньше лжи в правде, тем она лучше сокрыта, тем больший вред от неё.

- Ты учишь меня лгать?

- Я учу тебя жить.

- Но я не твоя ученица.

- Это не моя беда, а твоя.

- Довольно меня в жизни поучали.

- И всё же тебе не хватило учителей. Или ты их не поняла.

- Мне не хватило понимания. Меня никто не старался понять.

- А ты к этому стремилась?

- Я хочу нравиться всем. Скажи, ведь ты хочешь меня?

- Нет.

- Посмотри, какая у меня шея. Хочешь посмотреть ниже?

- Нет.

- Посмотри, какие ноги у меня. Хочешь ли, чтобы я показала тебе выше?

- Нет.

- Почему ты закрыл глаза? Ты не хочешь смотреть на меня? Разве я уродлива?.. Что же ты молчишь?.. Ну так ты ещё будешь таращиться на меня своими бельмами, глупый, дерзкий, не достойный!.. Ненавижу!!!

* * *

- Слава тебе, Царь Ирод!

- Я не Царь, я Тетрарх. Ваши оговорки попахивают бунтом!

- Ты будешь Царём, супруг мой! Не гневайся на своих подданных. Они видят в тебе царя и настанет день, когда Цезарь подарит тебе этот титул.

- ... Да сбудутся твои слова, Иродиада.

- Удачи тебе во всем, и всех благ мира!

- Спасибо, друзья.

- Да приумножится твоя слава и твоё богатство, зять мой, Антипа!

- Благодарю, Агриппа! И правда, богатство моё - не чета твоему. У тебя же одни долги! Хотя они, пожалуй, превзойдут в сумме мою казну!

- Ты, как всегда весёл, и как всегда прав, Антипа!

- А что же ты не смеёшься моей шутке?

- Я выдумываю ответную шутку, чтобы развеселить тебя, Антипа.

* * *

- Чем увеселишь нас, Ирод?

- Падчерица моя, Саломия танцевать станет для вас и для меня.

- Саломию зовите! Саломию!

- Отец, позволь свет погасить. Танец будет с факелами.

- Делайте, как велит моя дочь.

- Слышали? Ирод сказал - повиноваться его дочери.

- Дочери или супруге?

- И дочери, и супруге повиноваться следует.

- Ах вот оно что... И в доме Ирода командуют женщины...

* * *

- Усладила! Доченька! Люблю!

- Ирод, твоя дочь - сокровище! Какая страсть!

- А груди какие упругие! И как она их смело выставляет нам на показ!

- Молчите, глумливые! Она - Моя!.. ... Дочь, да, дочь моя! Выпей и кубка моего! Саломия, подойди ко мне! Дай я тебя поцелую...

- Ирод, не по-отечески как-то ты её целуешь, а?

- Вздор!!! Как ещё я могу её целовать? Чем наградить тебя? Проси!!!

- Проси, что хочешь, отец тебе всё доставит на блюдечке.

- Зачем на блюдечке? Вздор! А, впрочем, что ж - хоть и на блюде! Чего ты пожелаешь - всё тебе исполню, клянусь!

- Всё? Ирод, ты сказал "всё"? А коли она попросит полцарства?

- А коли попросит, так и дам полцарства, вам меня учить что ли? Всё, что попросит, вплоть до полцарства - всё!!! Клянусь.

- Чур меня! Что за клятвы?

- Как смеете поучать меня? Как смеете не верить моему слову?

- Молчит она.

- Что молчишь, душенька моя?

- Мать зовет меня...

- Ну, иди, голуба моя, счастье моё, раз мать тебя зовет. Возвращайся только скорей.

- Вот отпустил ни с чем.

- Вздор! Сейчас исполню её желание, в чем бы оно ни состояло.

* * *

- Вот она - вернулась. Говори, какую награду хочешь?

- Хочу голову Иоанна Крестителя.

- Свободы ты ему просишь что ли? Негоже молодой принцессе заступаться за смутьяна из простолюдинов!

- Не свободы - смерти ему хочу.

- За что же?

- Он маменьку оскорбил.

- А тебе что за дело? То мои дела и маменьки твоей! Ты для себя подарка проси, а уж его я сам как-нибудь накажу!

- Хочу голову Иоанна Крестителя на блюде.

- Голову на блюде? Чай, не еда - на блюде выносить. Как скверно!

- Хоть и не еда, но украшение.

- Слыханное ли дело - украшать стол головой покойника?

- Да, уж так водится. Не мной придумано.

- Где же ты такие обычаи видела?

- Да вот хоть и в церкви.

- Доченька, не богохульствуй! То же мощи святых! А тебе - голову Иоанна?

- А, может быть, он и есть святой.

- Какой же он святой - живой человек, обыкновенный!

- Сегодня живой, завтра - мертвый. Сегодня обыкновенный, завтра - святой.

- Страсти какие! Кто же тебя надоумил такому?

- Вы, батюшка, всё полагаете, что я - ребенок, что своего ума у меня нет. А я и сама не маленькая, и к размышлениям очень даже способная.

- Ну и дочь у тебя, Ирод!

- Замолчите! Это на неё затмение нашло. Её мать окурила чем-то, по всему видать! Разве дочь моя такова, чтобы требовать эдакого злодейства?

- Ну, уж это её выбор.

- Это не её выбор, а матери её. Напрасно я разрешил советоваться ей. Пристало ли мне исполнять такое?

- Слово сказано, Ирод, за ним и дело надобно делать.

- Моё слово нерушимо! Но не передумаешь ли ты?

- Я хочу голову Иоанна Крестителя! Много ли раз повторять? Голову!!!

- Молчи, молчи, не кричи только! Уж и их себя вышла...

- Так мне отказано?

- Я от своего слова не отказываюсь. Стражник! Возьми это блюдо, ступай, принеси мне на нем голову Иоанна Крестителя. И налить вина гостям!!! Почему смолкла музыка?! Пир продолжается!

- Слава Ироду!

- За тебя, Антипа!

- Многие лета царствию твоему!

* * *

- Иоанн, ты - пророк! Предреки свою судьбу.

- Стражник, ты пришел убить меня по приказу Ирода. Он настолько труслив, что отважился на преступление.

- Твоя смерть - желание дочери Ирода Саломии.

- Не она наказывает меня, а Господь за то, что я трижды солгал ей.