Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

У Стасова, а также у ряда позднейших исследователей творчества Тургенева не возникало, по-видимому, никаких сомнений в достоверности версии об «урезывании» Катковым текста «Отцов и детей» при печатании романа в «Русском вестнике». Во всяком случае H. M. Гутьяр в своей монографии не почел даже нужным сослаться на свидетельство Тургенева в публикации Стасова. О редакторской цензуре Каткова он пишет как о факте само собою разумеющемся. Приведя сводку почти всех главных разночтений между журнальным текстом романа и его отдельным изданием, он отмечает: «Легко заметить, что все эти изменения и урезки были направлены на то, чтобы посильнее развенчать Базарова в глазах читателя» ( Гутьяр,с. 387). Точка зрения H. M. Гутьяра была поставлена под сомнение Б. М. Эйхенбаумом. «Объективных данных для такого утверждения нет, — заявлял он по поводу основного тезиса Гутьяра, — по письмам же видно, что Тургенев сам боялся нападок с обеих сторон, лавируя между ними и делая уступки то тем, то другим. Как это было и с „Рудиным“ — в „Отцах и детях“, при постоянных колебаниях Тургенева в отношении к своему герою, остались противоречия и следы разных редакций» ( Т, Сочинения,т. 6, с. 378).

Анализ «парижской рукописи» на первый взгляд приводит к наблюдениям, противоречащим точке зрения H. M. Гутьяра. Все слова и выражения, которые H. M. Гутьяр считает правкой Каткова, в действительности имеются в «парижской рукописи», и принадлежность их Тургеневу, таким образом, бесспорна. Речь идет, например, о тенденциозном эпитете «угреватый» в портретной характеристике Базарова; об отрицательной частице «не» в базаровской характеристике П. П. Кирсанова «этакой человек не мужчина, не самец» (с. 34); об осуждающей Базарова фразе из гл. XXIV: «Ему и в голову не пришло, что он в этом самом доме нарушил все права гостеприимства» [210].

С другой стороны, в «парижской рукописи» нет тех положительных характеристик Базарова, которые, по мнению H. M. Гутьяра, были изъяты из авторского текста Катковым при первой публикации романа (см. Гутьяр,с. 386–387). Тем не менее заявление Тургенева в письмах к Герцену и Стасову о редакторском давлении и вмешательстве Каткова соответствует истине.

В цитированном письме к Стасову Тургенев высказывает сожаление, что «согласился на урезывания „Русского вестника", по крайней мере не протестовал против них…» О каких же «урезываниях», сделанных редакцией или самим Тургеневым под нажимом редакции, то есть того же Каткова, идет речь? Можно ли установить их? Ведь восстановленные Тургеневым в отдельном издании фрагменты текста отсутствуют в «парижской рукописи». Откуда же взялись они? Ответ может быть двояким. Во-первых, фрагменты могли быть в той тетрадке с изменениями и дополнениями к тексту рукописи романа, находившейся в «Русском вестнике», которая по поручению Каткова была привезена в феврале 1862 г. Щербанем из Парижа в Москву. Об этой тетрадке неоднократно упоминается в письмах Тургенева к Каткову от 11 (23) января 1862 г. и от 15 (27) февраля 1862 г. и в воспоминаниях Н. В. Щербаня (см.: Рус Вестн,1890, № 7, с. 18–19). Во-вторых, они могли быть в наборной рукописи. В письме к П. В. Анненкову от 6 (18) августа 1861 г. Тургенев назвал рукопись романа, которую он увез из Спасского в Париж, «черновой тетрадью». Следовательно, рукопись, переданная Каткову — «наборная рукопись» — была несколько более позднего происхождения, была перебеленным авторским списком. Если же это так, то не исключено, что куски текста, подвергшиеся впоследствии «урезыванию», были созданы Тургеневым в процессе переписывания «черновой тетради». Это заключение косвенно подкрепляется и частично конкретизируется перепиской Тургенева с Ф. М. Достоевским, К. К. Случевским и Н. X. Кетчером.

14 (26) апреля 1862 г. Тургенев писал К. К. Случевскому: «Базаров в одном месте у меня говорил (я это выкинул для ценсуры) — Аркадию…: „Твой отец честный малый; но будь он расперевзяточник — ты все-таки дальше благородного смирения или кипения не дошел бы, потому что ты дворянчик“». Письмо написано всего через какой-нибудь месяц с небольшим после опубликования романа; между тем в нем уже есть фраза, появившаяся в печати лишь осенью 1862 года, когда вышло отдельное издание «Отцов и детей». Высказывание Базарова, приведенное в письме к Случевскому, воспроизведено в отдельном издании по существу точно, но не буквально. Обстоятельство это следует объяснить тем, что и в письме к Случевскому и при подготовке отдельного издания романа Тургенев восстанавливал выпущенный отрывок по памяти, а не по первоисточнику (наборной рукописи или тетради с поправками), который, будучи передан или переслан в редакцию «Русского вестника», не вернулся к автору. Отсюда сходство разновременных редакций фразы и малосущественные несовпадения в отдельных словах. О другом отрывке, не попавшем в журнальный текст по аналогичной причине, Тургенев говорит в письме к Ф. М. Достоевскому от 18 (30) марта 1862 г.: «…в свидании Аркадия с Базаровым, в том месте, где, по Вашим словам, недостает чего-то, Базаров, рассказывая о дуэли, трунил над рыцарями, и Аркадий слушал его с тайным ужасом и т. д. — Я выкинул это — и теперь сожалею». Речь шла об отрывке из гл. XXV: «…а на сердце ему и жутко сделалось и как-то стыдно. Базаров как будто его понял. — Да, брат, — промолвил он, — вот что значит с феодалами пожить. Сам в феодалы попадешь и в рыцарских турнирах участвовать будешь. Ну-с…» (с. 160).

Важным добавлением к вышеизложенному служит еще одно свидетельство, имеющееся в письме Тургенева к Н. X. Кетчеру от 18 (30) июня 1862 г. Тургенев писал здесь, имея в виду журнальный оттиск, на который им наносились исправления при подготовке отдельного издания романа: «…посылаю < …> исправленный экземпляр, О(тцов) и Д(етей)" < …> на стр. 554, 633, 643 и 658 я сделал небольшие прибавления, или, лучше сказать, восстановил выкинутое». На страницах оттиска, указанных Тургеневым, речь идет: 1) о шведе, с которым Одинцова встретилась за границей; 2) об отрывке, упомянутом Тургеневым в письме к Достоевскому; 3) об отрывке, на память процитированном в письме к Случевскому; 4) об отрывке из предсмертного разговора Базарова с Одинцовой: «И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать» (с. 183) (слова о шведе вписаны чернилами и не рукой Тургенева — см. выше, с. 430).

Таким образом, свидетельства Тургенева, относящиеся к последнему этапу его работы над романом — к этапу подготовки текста для отдельного издания, — позволяют документально установить четыре отрывка, которые подверглись «урезыванию» при печатании произведения в «Русском вестнике». Два из них заключали в себе положительные характеристики Базарова-демократа в общении с представителями чуждого ему дворянского сословия, в третьем Базаров представал перед читателем человеком большой доброты.

При подготовке отдельного издания романа некоторые черты, рисующие Базарова в невыгодном свете, были устранены Тургеневым или получили совсем другой, отнюдь не одиозный смысл [211]. Однако часть тенденциозных поправок, дополнительно внесенных Тургеневым в текст «парижской рукописи» под влиянием редакторской цензуры Каткова и дружеских советов Анненкова, осталась в романе навсегда без изменений.

История текста романа в период подготовки его публикации в «Русском вестнике», несмотря на некоторую ее неясность и противоречивость, все же позволяет сделать вывод: уже в 1861 г. между Тургеневым и Катковым не было ни единомыслия, ни тем более тесного идейного союза. Противоположная точка зрения, высказанная в работах Б. П. Козьмина, основана на ошибочном представлении о происхождении и значении термина «нигилизм» в романе «Отцы и дети». Б. П. Козьмин утверждает, что этот термин заимствован Тургеневым из статей Каткова «Старые боги и новые боги» ( Рус Вестн,1861, № 2) и «Кое-что о прогрессе» (там же, № 10), посвященных злобной полемике с разночинцами-демократами [212].