Волки

А потом перестали сжимать руки. Разжались. Воздух захватил грудь. Засвистел в ушах.

Падая, больно ушибся о скользкое, затрещавшее и не понял сразу, что упал в реку.

Только когда, проломив слабый весенний лед, погрузился в холодную воду, сжавшую, как тисками бока и грудь - тогда взвыл самому себе непонятным воем.

Хватался за острые, обламывающиеся со стеклянным звоном, края льдин, бил ноющими от холода ногами по воде.

А по обеим каменным стенам - берегам, толпились, облепив перила, люди.

И лиц не разобрать. И не понять, где мужчины, где женщины.

Черная лента - петля, а не люди.

Черная лента - змея, охватившая Ваньку холодным беспощадным кольцом.

--------------

Рев возрастал.

Гудело дикое, радостное:

- Го-го-го!.. О-о-о!..

- А-а-а! Го-го-го... о-о!..

И нависало что-то на ноги, тянуло вниз, в режущий холод.

С трудом, едва двигая цепенеющими ногами барахтался в полынье Ванька.

И в короткое это мгновение вспомнил, как шутя топили его в Таракановке мальчишки. В детстве, давно. Не умел еще плавать. Визжал. Барахтался. А на берегу выли от восторга ребятишки.

А когда вытащили, сидел когда на берегу, в пыльных лопухах, - радостно было, что спасли, что под ногами твердая, не страшная земля.

И сейчас мучительно захотелось земли, твердости.

Собрав последние силы, вынырнул, схватился за льдину, поплыл вместе с нею.

А вверху, с берега, опять детский звонкий голос:

- Э-эй! Вора то-пю-ют!

Впереди, близко, деревянные сваи высокого пешеходного моста.

Отпихнулся от льдины, налезавшей с легким шорохом, на грудь, поплыл к сваям.

А с моста, на сваю, спускался человек.

- Товарищ!.. Спаси-и! - крикнул Ванька.

И непомерная радость захватила грудь.

- Милый, спаси!

Заплакал от радости.

А человек, казалось, ждал, когда Ванька подплывет ближе.

Вот - протянул руку.

Крик замер на губах Ваньки. Только слезы еще текли...

В руке у человека - наган.

Треснуло что-то. Прожужжало у самого уха. Шлепнулось сзади, как камушек. Булькнула вода.

Снова треснуло. Зажужжало. Шлепнуло. Булькнуло.

И еще: треск, жужжание.