Отец на час

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что у вас за амплуа? Вы кто по профессии, Бородкин?

БОРОДКИН. Бытовик широкого профиля.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Образование?

БОРОДКИН. Высшее. Неначатое... Шутка юмора.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как же вы, сами отец, да еще широкого профиля, согласились на предложение этого парня?

БОРОДКИН. Минуточку! Откуда вы знаете, что это я и что согласился?

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Предполагаю. Вы ведь клиента не хотите подвести?

БОРОДКИН (после паузы, перестраиваясь на ходу). Взвалил ношу, да... Но почему? Чтобы был налицо состав пр... хм... проступка. А иначе - как их махинации разоблачишь? (Воодушевляясь.) Я специально пошел на это дело для уяснения и разоблачения его морального облика.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Оставлять случай нельзя. Факт есть, надо разобраться не торопясь.

БОРОДКИН. Только уговор: фамилию этого Лосева надо заменить.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как вы сказали? Лосева?!

БОРОДКИН. Проговорился. Вижу, вы человек свой... Лосев... Лось с рогами...

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Лосев?!. А зовут - Гришей!

БОРОДКИН (изумленно). Точно! Уже кто сообщил?

НИНА ГРИГОРЬЕВНА (садится). Никто! Профессия такая... Гришей его в честь прадеда назвали.

БОРОДКИН. Вот прадеду не повезло!

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не только прадеду... Дело в том, что я Нина Григорьевна Лосева. С рогами, его бабушка. Ятаган - мой псевдоним. Такие наши дела, бытовик широкого профиля...

Затемнение.

Снова кабинет директора. СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ, чуть прихрамывая, ходит по кабинету. ГРИША сидит, наклонив голову, за ним стоит АНЯ.

АНЯ. Понимаете теперь?!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Семнадцать лет в школе работаю, а такого не слышал. Ай да Лосев! Мне казалось, что вы человек с развитым рефлексом цели. Не плывете по течению, а правите сами! Вот так направил!.. Ну, что будем делать?

ГРИША (поднимает голову). Не знаю, что вы, а я насчет себя решил.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. То есть?

АНЯ. Он решил уехать обратно на Сахалин.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Вот оно что!.. И чем же намереваетесь там заняться?

ГРИША. Не пропаду!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Не сомневаюсь. Если все обдумал и решил твердо... Но - зачем?

ГРИША. К отцу!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Вот что! Значит, к настоящему отцу... А мать и Лариса Яковлевна - знают?

АНЯ. Его мать и есть Лариса Яковлевна! Конечно, знает. Из-за нее...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (выбегая из кабинета). Где же Лариса Яковлевна? Целый день ее ищу!.. (Останавливается. Грише.) А в школу тебя записывала...

Стремительно входит НИНА ГРИГОРЬЕВНА с портфелем, за ней ЛАРИСА.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА (заканчивая реплику Станислава Петровича). ...В школу его записывала бабушка. Вы тогда были в отпуске, Станислав Петрович. Здравствуйте!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (автоматически). Здравствуйте. Очень приятно. (Узнав.) Нина Григорьевна, вы?

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я! А с дочерью вы, кажется, знакомы.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. С дочерью - да.

ЛАРИСА. Мама, прошу тебя...

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Видите ли, Станислав Петрович...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (перебивает). Минуточку! Лариса! Дело, видите ли, в том, что... Словом, я хочу вас познакомить...

ЛАРИСА (тихо). Да, Стас, это мой сын.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Наконец-то и до директора школы дошло!

ГРИША (бросается на защиту матери). Это я просил ее не говорить! Я!..

НИНА ГРИГОРЬЕВНА (решительно). Гриша и девочка, - не знаю твоего имени, - могу я вас попросить оставить нас? (Ждет пока Гриша и Аня уйдут.) Лора! Стас! Объясните мне, что здесь происходит?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Видите, Нина Григорьевна...

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Вижу. И удивляюсь своей дочери. Вы, Стас, порядочный человек... Погодите, я не договорила. А Лариса...

ЛАРИСА. Мама, замолчи!

НИНА ГИРГОРЬЕВНА. Нет, я почти семнадцать лет молчала. Больше не намерена!

ЛАРИСА. Мама, ради Гриши!..

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Нет уж, именно ради Гриши! Нельзя же семнадцать лет измываться над человеком. От перенапряжения даже в металле появляются усталостные трещины. Это называется, кажется, сопромат. Такого предмета в пединститутах не проходят, а зря! Так вот, Стас! Я обязана вам это сказать. Гриша носит мою фамилию, да мою... И вообще наш женский монастырь ему должен был рано или поздно надоесть.

ЛАРИСА. Мама, ты не имеешь права!

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Ты говоришь о праве? Но теперь оно не твое. Вернее, только наполовину твое - сын вырос. Вырос!.. И вы должны знать, Стас! В любом случае должны, как бы вы к этому не отнеслись! Вам в жизни не повезло. Попалась вам на пути так называемая независимая женщина, гордячка. К несчастью, это моя дочь. И скрыла... Словом, беру грех на душу, разглашаю государственную тайну. Грише не надо ехать искать отца, которого его родная мать выдумала. А уж нанимать за две бутылки водки - тем более. Его отец... (Указывает на Станислава Петровича.)

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Лариса, это правда?

ЛАРИСА. Прости... Стас...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ отступает к стене.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я все сказала, Стас, чтобы вы с Ларисой сами теперь решили, говорить ли это Грише. И, если говорить, то когда: сейчас, после шестнадцати, после школы? А может, вообще не говорить? Как вы решите, так и будет. Я все сказала, и я умываю руки.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ как-то сразу постарел. Он резко поворачивается и, прихрамывая, выходит.

Пауза.

ЛАРИСА. Зачем ты это сделала, мама?

НИНА ГРИГОРЬЕВНА (будто не слышит). У меня в кармане билет до Тюмени, мне пора. Там склочная история, не чета вашей. Дальше разбирайтесь сами, а меня увольте... Жаль, домой зайти не успею.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА (прежде чем уложить в портфель вязание, разворачивает в воздухе спинку будущего свитера). В самолете Гришке довяжу... За окном-то слякоть, бррр... Чует мое сердце, рейс отложат, и придется сидеть в Домодедове. Тогда свяжу быстрей.

НИНА ГРИГОРЬЕВНА уходит. Снова пауза. Крадучись, появляется БОРОДКИН. В руках у него саквояж.

БОРОДКИН (обрадованно). Здравия желаю!

ЛАРИСА. Ох, вы меня испугали...

БОРОДКИН. Виноват. Вызывали, начальник... Хм... Вроде, так сказать, учительница... Я хотел у вас выяснить насчет Бородкиной Анны... Вытворяет чего?

ЛАРИСА. Вы - ее отец?

БОРОДКИН (радостно). Отец! Отец! Натуральный!..

ЛАРИСА. Ну что же? Девочка самостоятельная. Ничего не вытворяет. А вот... Я могу говорить откровенно?

БОРОДКИН. Как же - всю правду-матку!

ЛАРИСА. Вот семья ее меня беспокоит...

БОРОДКИН. У нас мать - того... Уехала. По радикулитному делу. А я несу бремя. Но если что, не сомневайтесь: ремешочек берегу. Солдатский.

ЛАРИСА. Ремешочек? Про воспитание почитайте лучше...

БОРОДКИН. Пока читать будем, они загремят туда, куда и Макаренко телят не гонял.

ЛАРИСА. Хочу вас спросить, папаша Бородкин: вы дочь любите?

БОРОДКИН. Да у меня, кроме нее, ничего святого нет! Она меня к вам сейчас и привела. Вы что думаете, Бородкин - человек конченый? Да я, если хотите знать, сегодня сам харчо сварил... Она у меня уже невеста на вид... У нее данные цирковые, говорят. А я зевнул. Встрял в историю... Это все Лосев! Но теперь все, завязал!

ЛАРИСА. С моим сыном разговор будет особый.

БОРОДКИН (пятится). Сын?! Я думал, у него одна бабка... С рогами!..

Затемнение.

Вестибюль школы с бюстом Пушкина. Уроки кончились. ГРИША и АНЯ.

АНЯ. Подожди до школьного вечера!

ГРИША. Нет! А зачем?

АНЯ. Затем. Потанцуем!

ГРИША. Я не умею...

АНЯ. Хочешь, научу? Правда, ты нескладеха.

ГРИША. В принципе я не такой уж неспособный, как это кажется...

АНЯ. Девушку держат вот так. (Берет его руку.) И крепче. Чтобы она не потерялась в толпе. Третья позиция. Оркестр, музыку, пожалуйста! Нет оркестра - не надо. И... раз-два-три! Раз-два-три!..

ГРИША (смущенно). Ну как? Подаю надежды?

АНЯ. Такая учительница, как я, и гиппопотама научит.