Той победной весной (Из дневника лейтенанта Гиясзаде)

Гусейн Аббасзаде

ТОЙ ПОБЕДНОЙ ВЕСНОЙ

(Из дневника лейтенанта Гиясзаде)

В САНАТОРИИ

В тот год я взял отпуск осенью. Решил далеко не уезжать, а достал себе путевку в мардакянский санаторий.

Бакинцы хорошо знают, как прекрасна осень на Апшероне. Погода стояла теплая, и в иные солнечные дни можно было даже купаться в море.

Комнаты в нашем корпусе были рассчитаны на двоих. Мне повезло с соседом он не курил и не храпел по ночам. Вообще, если мне приходится спать в одной комнате с человеком, который храпит, я всю ночь не могу заснуть, а запах табака просто не выношу. Поэтому я благодарил судьбу, что послала такого соседа. Нравилось мне в инженере-нефтянике Гасане и то, что был он человеком молчаливым, ненавязчивым. На первых порах даже казалось, что он чем-то сильно озабочен, ищет одиночества, и я старался по возможности чаще оставлять его в комнате одного - уходил в читальный зал или прогуливался по саду, который был разбит во дворе санатория. А сосед, как только я оставлял его, раскладывал перед собой листы бумаги и принимался что-то писать.

По вечерам в клубе санатория показывали новые фильмы. Все отдыхающие собирались там. Но мой молчаливый сосед не посмотрел ни одной картины - ив это время он, не отрываясь, все писал и писал. Что он пишет, я не знал, а спросить стеснялся. Может быть, думал я, у него дома нет условий, и он взял отпуск, приехал сюда, чтобы поработать здесь? Может, пишет научную работу, готовится к защите диссертации?..

Однажды вечером после кино и традиционной прогулки по двору санатория, вернувшись в нашу комнату, я увидел в руках Гасана толстую общую тетрадь. Отключившись, ничего не слыша, он читал. Чтобы не мешать ему, я хотел было выйти, но сосед все же заметил меня, остановил:

- Зия-муаллим, почему вы уходите? Останьтесь.

- Вы занимайтесь, занимайтесь,- смутился я.- А я еще немного погуляю. Врачи советуют перед сном быть побольше на воздухе.

Гасан поднялся и взял меня под руку:

- Уже поздно. Какие могут быть в это время прогулки?

Лицо соседа, который эти несколько дней казался озабоченным, даже хмурым, сейчас светилось тихим внутренним светом. Словно оправдываясь, он сказал:

- Вы не думайте, Зия-муаллим, что я не понимаю. Я все вижу. Все эти дни, чтобы не мешать мне, вы уходили. И днем не могли как следует отдохнуть. Спасибо вам. Теперь я кончил свою писанину, и можете не беспокоиться.- Он улыбнулся.- Ну и работенка, скажу вам! Каково же приходится тем, кто пишет толстенные книги? Я прямо-таки измучился, пока написал несколько десятков страниц.

На столе перед Гасаном лежали еще две толстых тетради.

-  Вы пишете диссертацию? - поинтересовался я. Сосед усмехнулся. Между черными густыми бровями легла тонкая морщинка.

- Вы переоцениваете мои способности, уважаемый Зия-муаллим, я об этом и не помышлял. Хоть и считается сейчас престижным получить ученую степень диссертации пишут даже те, кто не имеет к тому никаких данных,- меня в науку не тянет. Поверьте, быть рядовым, но знающим свое дело инженером гораздо почетнее, чем бездарным кандидатом наук.

Я не мог не согласиться с ним, но от услышанного любопытство разгорелось еще больше.

- А что же тогда вы пишете?

- А это по настоянию племянника.- Он снова улыбнулся.- Сам не знаю, что у меня получилось. Это не имеет к моей работе никакого отношения. Так просто... Перевожу бумагу...- На лице его появилось смущение.- Понимаете, лет шесть назад меня пригласили на встречу в школу, где учится моя дочка. Я рассказал ребятам о том, что было со мной на фронте... А потом, провожая меня, учитель литературы спросил, почему я не напишу об этом, это, мол, очень интересно... достойно того, чтобы описать. Я загорелся, описал один случай, потом перечитал написанное и бросил в ящик стола. Там писанина и осталась. А как-то пришел мой племянник - он в молодежной газете работает,- я показал свое сочинение ему; племянник прочитал и сказал, что это готовый рассказ, и попросил для газеты. Рассказ напечатали. Через неделю-другую племянник снова звонит: воспоминания понравились читателям, в редакцию приходят письма с просьбой продолжить публикацию. Мол, если есть еще что вспомнить, садитесь и пишите. Решил рискнуть. Поскольку в этом году отпуск еще не брал, купил путевку, приехал сюда, чтобы поработать. Вот написал кое-что... о событиях, свидетелем которых довелось быть в конце войны...- Он взял тетради со стола, погладил коленкоровые обложки.- Осталось только переписать начисто. Работы - дня на три-четыре. Как закончу - отдам племяннику. Понравится - пусть печатают. Не понравится - оставлю детям на память. Возьмут, может быть, почитают, вспомнят отца. Мне и этого достаточно...

Мне понравилось такое отношение соседа к своей многодневной работе. Стало интересно: о чем же он написал?

- Если б вы позволили...- начал я, но он не дал договорить:

- Ну о чем вы, Зия-муаллим! Буду очень благодарен, если прочитаете и выскажете свое мнение.

Мы договорились, что, как только воспоминания будут? переписаны, я получу их.

Через три дня после нашего разговора Гасан протянул мне две новых общих тетради. Почерк у него был твердый и красивый.

- Вот, Зия-муаллим... Только давайте условимся: честно скажете, если не понравится. Я тогда вообще не понесу их в редакцию. Буду откровенен: когда писал тот первый рассказ, я не работал над ним с таким усердием. Оно ведь как бывает? Когда стараешься сделать что-то лучше, получается нечто противоположное.

Я пообещал соседу не кривить душой.

На этот раз он оставил меня в комнате одного, притворил дверь, чтобы ничто не отвлекало. Я раскрыл одну из тетрадей...

В ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ У ОДЕРА

Уже два дня шли непрерывные дожди, но, несмотря на несусветную мокрядь, бои у Одера продолжались. Под яростным дождем, обрушившимся на наши головы, на третий день мы заняли небольшую немецкую деревушку, расположенную недалеко от границы с Чехословакией.

Из штаба полка передали приказ расположиться в уцелевших домах на отдых. Приказ этот пришел как нельзя кстати. Уставшие за дни непрерывных боев, промокшие до нитки, бойцы сушили одежду, курили, обсуждали недружелюбные действия небесной канцелярии.