Через двадцать лет (СИ)

- Она-то, может, и погаснет, - сказал Дэн обречённо, - а пепельницу стеклянную жалко. Ладно, как бы там ни было… тебя устроит завтрашний вечер? Или лучше послезавтра? Я мог бы позвонить в обед, и тогда договоримся о времени.

- Послезавтра? Да, пожалуй, устроит, - сдавленным голосом заметила Эрика, молясь, чтобы под балконом помрежа никто не стоял, - я буду ждать звонка, а вечером как раз свободна.

Она распрощалась и пожелала спокойной ночи прежде, чем поняла, что не может дольше не смеяться. Отключив телефон, девушка позволила предательски распирающей весёлости вырваться наружу, как воздуху из шарика. Фильм в комнате, проигрываемый без своего зрителя, больше не занимал. Только сейчас стало ясно, сколько всего удалось узнать за пять минут разговора, и что сам разговор – о цветах, пепельницах и кино – напоминал болтовню добрых приятелей, а не беседу едва знакомых людей.

- Кажется, я всерьёз попала, - улыбнулась мисс Рубинштейн.

* * *

Они встречались первый день, парой ещё не были, однако в арсенале уже имелось несколько звонков и СМС-ок друг другу.

Начало обещало всё или ничего, но Эрика во второй раз поняла, что попала, когда пришла на «настоящее свидание» - сговорились отправиться в развлекательный комплекс «Элизиум Палас», где очень кстати было и кино и, на всякий случай, несколько кафе и пиццерий. Дэн разрекламировал заведение не хуже профессионального маркетолога, авторитетно заявив, что по вечерам и ближе к ночи там классно. Отсюда мисс Рубинштейн сделала вывод, что, не смотря на плотный график, помреж умел как следует веселиться и знал, наверное, ещё пару-тройку подходящих мест.

Набор взятых из Нью-Йорка шмоток разнообразием не отличался. Сказав себе пару осуждающих, Эрика влезла в любимые джинсы, дополнив их не белой рубашкой, а менее официальным бордовым свитером. Скептически оглядывая результат, пошла обуваться, но, спохватившись, вернулась к зеркалу и всё-таки накрасила ресницы. Для самоуспокоения. «Элизиум Палас» оказался одним из гигантов, по которым она гуляла после визита в архив, не замечая названий и маршрутов. Тогда комплекс не выглядел ни скучным, ни интересным – он попросту не был замечен. Теперь же, радушно сияя витринами, лампами, лампочками и вмонтированными в парковочную площадку огнями, здание походило на гигантскую ёлку.

Дэн ждал возле двух внедорожников, пристраивая между ними красивый синий мотоцикл. Волосы снова торчали под немыслимыми углами, уши были заняты наушниками, руки – большим округлым рюкзаком и завёрнутыми в тонкую бумагу цветами. Увидев шедшую в его сторону Эрику, молодой человек энергично помахал, выключая плеер.

- Привет, классно выглядишь!

- И тебе привет, спасибо, - плюсуя себе за ресницы, девушка приняла букет, недоверчиво шурша обёрткой, - чтоб мне лопнуть, действительно розы!

Под бумагой и правда обнаружились розы – крепкие, едва раскрывшиеся, с тем неповторимым цветом бутонов, что колеблется от бледно-зелёного к ярко-розовому. Дэн, сияя и чуть ли не мурча, перекатился с пяток на носки.

- Если честно, я и забыл, насколько цветы – понятие растяжимое. Но эти почему-то сразу вызвали ассоциации с тобой – они похожи на марципаны на тортиках.

- Марципаны? Слушай, а ведь точно, - Эрика внимательнее пригляделась к букету, - боюсь только, эти продержатся меньше своей кондитерской версии…

- Значит, в следующий раз принесу новые, - подытожил Дэн, - ну что, идём?

- А? Да-да, идём, - кивнула девушка, так и не определившись пока, что думать насчёт «следующего раза».

Вечер, однако, прошёл превосходно и непостижимо легко – в таких же равных пропорциях, что и кофе Джулиана Джексона. «Элизиум Палас» внутри был не менее праздничным, чем снаружи: это ощущение усиливала игравшая музыка, запах сладостей и попкорна, громкая болтовня и смех, а также вездесущие скидки в витринах, мелькавшие уже с февраля. Дэн среди общей пестроты чувствовал себя как рыба в воде, шутил, улыбался, расспрашивал о работе в Нью-Йорке, сам говорил про театр. Поведал, что история с пепельницей завершилась относительно благополучно: кто-то пронырливый и ловкий утащил осколки прежде, чем удалось спуститься и получить нагоняй за хулиганство. Признался, что, как и Александр, представлял автора новой пьесы иначе:

- Вот правда, - говорил он теперь, - после момента истины, когда мы обсуждали встречу, у меня любопытство взрывалось! Я не знаю, на что точно рассчитывал, но остаться в стороне не мог – даже если бы спектакль отдали кому-то другому.

- А я удивилась, найдя твои фото в Твиттере, - заметила Эрика, - на них ты совсем не похож на закулисного ветерана.

- Да я и в жизни отнюдь не ветеран, - махнул рукой Дэн, - в театре шутят, что мне ещё лет десять спиртное с документами покупать.

Засидевшись за угловым столиком и взаимными признаниями, они едва не опоздали на киносеанс, а позднее, хрустя воздушной кукурузой, веселились над героями картины. Уже потом – после фильма, попкорна и добавочного фисташкового мороженого – состоялось милая прогулка назад, к парковке. Душу переполняла эйфория, но, не смотря на предложение подвезти домой, Эрика вознамерилась ехать на метро.

- Мотоцикл сегодня – слишком ответственное испытание, - шутливо пояснила она, - тем более, с «марципановыми» розами.

Дэн от уговоров отступил, но окончательно не сдался.

- Ладно, тогда провожу тебя до станции.

На это Эрика согласилась, понимая, что им обоим не хочется резко обрывать вечер. Уже в пути, который занял минуты на три больше намеченного, она так же поняла, что идея со следующим разом вовсе не плоха…

* * *

- Всё будет хорошо, просто не может быть иначе. Не беспокойтесь, мы пока не на телевидении, а только на радио. Никаких вонючих спонжиков, привередливых теледив и консервированного смеха за кадром.

- А что насчёт клаустрофобии?

Эрика и Алекс, сидя в зелёной комнате[57], где-то между студией и баром, ожидали истечения последних минут до начала записи. Первое совместное интервью, рекламирующее постановку, должно было вот-вот состояться. Для мисс Рубинштейн эти минуты ползли мучительно долго – она теребила волосы, проверяла часы, снимала пиджак и вновь набрасывала его на плечи, занимая себя и чувствуя попеременно жар и холод. Сидевший в соседнем кресле режиссёр, видимо, не выдержал обилия манипуляций – переместившись к девушке на диванчик, он отнял пиджак, аккуратно сложил его и сунул коллеге в руки.