Были два друга

    - Ну и отлично. В субботу заходи с женой на чашку чая. Побалуемся коньячком.

    После работы Василий с Надей отправились посмотреть квартиру. Трехэтажный дом с балконами стоял в живописном месте, над рекой, недалеко от леса. Светло-серый, он сиял большими квадратными окнами. Вокруг него разбиты клумбы, посажены липы и елочки. Пышкин не скупился строить дома красивые и удобные. Заводской поселок был одним из благоустроенных районов города.

    Квартира Василия была на третьем этаже с балконом на реку. Маляры недавно закончили отделку комнат, пахло краской. Четыре удобно расположенные комнаты с паркетными полами, просторная кухня с горячей водой, - все было очень удобно. Наде понравилась новая квартира, она тут же начала планировать, где будет детская, гостиная. Места хватало всем.

    - Вот обрадуются папа и мама, - сказала она.

    - Обрадуются ли? - усомнился Василий.

    Надя взволнованно описала старикам новую квартиру. К ее удивлению, они отнеслись к этому больше чем равнодушно. Иван Данилович нахмурился, стал сердито пощипывать усы, а Ефросинья Петровна сразу в слезы.

    - Никуда мы не пойдем из своего дома, - заявил отец. - Ежели вам не нравится наш дом, можете идти в каменные хоромы.

    - Папа, ты сначала посмотри квартиру. Просторная, светлая. Река, лес - рукой подать. Все удобства. Вы с мамой заслужили, чтобы на старости пожить в благоустроенном доме. Пойдемте посмотрим, а потом будем говорить, - упрашивал Василий отца.

    - Бог с ними, с этими удобствами. Нам и здесь удобно, - ответил отец.

    - Ты не хочешь понять, что дело идет к тому, чтобы все люди жили в благоустроенных квартирах, - доказывал Василий.

    Радость Нади пропала при одной мысли, что им придется уйти от стариков. Она не могла представить себе, как Вовка и Наташка будут без бабушки и дедушки, да и для нее они стали родными, она привязалась к ним, полюбила. Знала Надя настойчивый характер свекра, и ей стало грустно. Не хотелось уходить из этого маленького тихого домика. Жили ведь и не замечали, что им тесно и неудобно. Здесь родились дети. Иван Данилович на будущий год собирался пристроить еще две комнаты, веранду.

    Василий три дня подряд уговаривал отца, пока тот не заявил:

    - Вот что, Василий, ты теперь человек взрослый, у тебя своя семья. Поступай так, как для тебя лучше, а нас с матерью не трогай.

    Василий растерялся, не знал, как выйти из создавшегося положения. Надя тоже колебалась. Она понимала: уйти на новую квартиру - значит поссориться со стариками. Понимал это и Василий. Но он рассчитывал на то, что старик поворчит, подуется и тоже перейдет на новую квартиру. От внуков он никогда не уйдет. Как-то вечером Василий решил окончательно поговорить с отцом.

    - Ну, как, папа, не изменил ты своего решения? Отец хмуро посмотрел на него и ответил на вопрос вопросом:

    - А у вас на заводе все рабочие имеют подходящие квартиры?

    Василий знал, что завод хоть и построил много жилых домов, однако не все рабочие и инженеры были устроены с жильем.

    - Большинство рабочих живет в благоустроенных домах, - ответил он.

    - У вас на заводе работает формовщик Гаврилов. Знаешь такого?

    - Ну, знаю.

    - А знаешь, что он болен туберкулезом?

    - Нет, не знаю.

    - Плохо. А знаешь, что Гаврилов живет в тесной, сырой квартире, а у него семья? На твоем месте я уступил бы квартиру Гаврилову, - сказал отец.

    - Но ведь этот дом строили для инженерно-технических работников.

    - А что, они - особые люди? Белая кость, голубая кровь?

    - Я не говорю этого. Квартиру дирекция выделила мне. Нам, нашей семье.

    - Нам с тобой пока за шею не каплет.

    - Тесно становится в нашем доме.

    - В тесноте, да не в обиде…

    Василий не рад был, что затеял снова разговор с отцом о новой квартире. Он понял, что старика не переубедишь.

    - Значит, не хочешь переезжать в новый дом? Ну что ж, дело твое. Надумаешь, милости просим.

    Иван Данилович пощипал ус, вздохнул.

    - Эх, Василий, мелко же ты плаваешь. Все бы только для себя…

    Вопрос был решен. Молодые Тороповы переехали на новую квартиру. Не одна неделя у них ушла на то, чтобы обставить комнаты хорошей мебелью.

    Надя больше всего беспокоилась о том, чтобы создать мужу все условия для творческой работы. Кабинет его перекрасили в синий цвет с золотой окантовкой, установили письменный стол, вдоль всей стены книжный шкаф, вдоль другой стены тахта, кресла, тумбочки. Один чернильный прибор, купленный в комиссионном магазине, мог бы украсить любой кабинет.

    Когда Ефросинья Петровна посмотрела, как молодые обставили свою новую квартиру, прослезилась.

    Надя так устала от непрерывной суеты, наводя порядок в новой квартире, что утратила способность радоваться. Она с грустью вспоминала тихий дом, аккуратный двор и уютный садик. Когда она с детьми приходила к старикам, будто отдыхала у них от громоздкой мебели, ковров, портьер, разных безделушек.

    - Мама, неужели нельзя уговорить папу, чтобы вы переехали к нам? - спрашивала Надя.

    - Куда там! Он и слушать не хочет. А по внукам скучает. Придет с работы, поглядит вокруг, повздыхает. Но не жалуется, молчит. Я-то уж знаю его характер, - отвечала Ефросинья Петровна.

    Как- то Вовка заявил матери, когда стали собираться домой:

    - Мама, давай останемся у дедушки.

    - Разве у дедушки лучше?

    - Лучше.

    Надя вздохнула и украдкой вытерла слезы.

БРАСЛЕТ

    Шли дни, и Надя постепенно стала привыкать к тому, что они живут врозь со стариками. Нелегко ей было работать на заводе, воспитывать детей, вести домашнее хозяйство, заочно учиться в институте. На старой квартире помогала свекровь, здесь же все приходилось делать самой. К ночи так уставала, что валилась с ног. Она пригласила из Москвы тетю Варю. Потом уступила настойчивому требованию мужа и ушла с работы, чтобы подогнать учебу, больше внимания уделить детям.

    Первые дни ей чего-то не хватало. Она привыкла рано вставать, торопливо делать уборку, готовить завтрак, кормить детей и мужа, спешить на работу. Каждая минута была на учете. В этом был какой-то смысл и долг. Теперь же она была хозяйкой своего времени, могла спать, сколько ей заблагорассудится. И все же она по-прежнему вставала рано. Дел дома было столько, что не хватало суток, и уставала она теперь больше, чем тогда, когда работала на заводе. Не оставалось времени и на учебу. А главное, во всей этой суете она не видела смысла.

    Надя все чаще приходила к печальному для себя выводу: она напрасно бросила работу на заводе. Ведь раньше, когда в доме еще не было тети Вари, она успевала вести домашнее хозяйство, заниматься детьми, выкраивать время для учебы. Теперь же она вертелась, как белка в колесе. Это был какой-то Сизифов труд, оставляющий в душе горький осадок неудовлетворенности и досады.

    И другое, что немало тревожило и угнетало Надю, - это одиночество. Стенами квартиры она отгородила себя от подруг и знакомых. Василий приходил с работы часто усталый и раздраженный, чего раньше Надя не замечала за ним. Она понимала: после выхода книги его тяготила работа на заводе, к конструкторскому делу он потерял вкус, отсюда его усталость и раздражительность. Василию хотелось уйти с завода и заняться литературным трудом, но он не решался на этот шаг, чего-то ждал.

    Последнее время к ним зачастила Таисия Львовна. Дом, где жили Пышкины, находился рядом. Директорша сначала усиленно напрашивалась Наде в подруги. Но они были очень разны характерами и взглядами на жизнь. Василий Иванович по-прежнему дорожил расположением к себе Пышкиных и просил Надю, чтобы она не отталкивала от себя Таисию Львовну. Надя скрепя сердце старалась быть внимательной к ней. Пышкина чувствовала, что та в душе презирает ее, но это не огорчало настойчивую директоршу. Она и сама собиралась что-то писать, выдавала себя за любительницу литературы.