Ледяное сердце

Неправильных людей? Да я вообще никого не знаю. Господи, да что я такого плохого тебе сделала?

– Я никого не знаю. Ни правильных, ни неправильных людей.

– Ты просто об этом не подозреваешь. Только я не пойму, почему именно ты. У Стасян много друзей и близких людей, а нужна, оказалось, именно ты.

– Стас? При чём тут он?

– Отвали, мелкая, я ничего не знаю. Мне приказали, я сделал.

– А кто приказал? – я не собиралась сдаваться. Не важно, что они сделают, главное добыть как можно больше информации.

– А это уже не важно. Не твоего маленького ума дела.

– Ну ясно. Это не у меня маленький ум, а у тебя...

– Слушай, за языком следи, а то хуже будет.

– Правда? Чего припёрся, если говорить отказываешься?

– Проверить, не померла ещё.

– Не померла. Вали уже тогда, – конечно, я доиграюсь, но если ему приказали привести меня сюда живой, значит даже если он и грозит, то сделать ничего не сможет.

– Язык прикуси.

– Щаз.

Он хотел подойти, но, как и предполагалось, не смог этого сделать. Рыкнул и вышел из помещения, ещё и дверью хлопнул. Психанул. Я ухмыльнулась, а ведь ничего такого не сказала и тем более сделала.

В очередной раз попыталась пошевелить руками, но не получилось: верёвка слишком сильно впивалась в кожу, когда я хотя бы пробовала немного отодвинуть кисти друг от друга.

И что теперь делать? Тоха с остальными празднует. Чёрт, надо было остаться с ними. Надо было просто потерпеть их общество. Кого винить в этой ситуации? Директора, который заставил рисовать плакат? Водителя машины, который не справился с управлением и въехал в столб? Стаса, который не дал сразу уйти домой? Артёма, который боится отцовства? Только вот никто из них не виноват, виновата только я. Если бы не мои выходки и дрянной характер, возможно, всё было бы иначе.

Так, стоп, сейчас нужно думать, как выбраться отсюда, а не о том, кто виноват. И в сотый раз за этот вечер в голову пришёл вопрос: «А, что я могу сделать?». Кое-что я могу. Сидеть, ждать или надеяться на чудо, но чудес не бывает, ведь это не сказка, не фильм и не книга со счастливым концом, это чёртова, несправедливая жизнь.

Пока я сидела и думала, что могу сделать, дверь вновь открылась. Уродец в ярости забыл запереть её. Я приготовилась сказать что-то язвительное, но не тут-то было. В комнату вошла девушка, снова запуская слабый свет в комнату. Я молчала, говорить не хотелось, всё равно от неё я точно ничего не добьюсь. Но она медленными шагами подошла ко мне и села на корточки. Взгляда я так и не подняла.

– Привет… – произнесла она очень тихо.

«Не может быть…», – только и пронеслось в голове. Этого просто не может быть. Как? Нет, невозможно.

– Не может быть…

– Ты меня помнишь? – её голос был пропитан удивлением.

– Помню твой голос, а не тебя.

– Конечно, как я могла забыть.

– Как ты могла? Ты понимаешь, что вообще сделала с ним?

– Это не я. Когда-то я была в таком же положении, что и ты.

Нет, не может быть, она врёт.

– Почему я? Этот дебил прав. У Стаса много близких и друзей, но почему я?!

– Знаешь, что он мне говорил после аварии? Скорее всего, не знаешь. Он бы никогда не признался в этом. Стас видел, что с тобой происходит, видел, как ты с каждым днём угасаешь, поэтому он был рядом с тобой, отчитывал, ругал, хвалил, вёл себя, как родитель. Как сейчас помню его слова: «Отца я ей не заменю, никто не заменит, никогда, но я могу просто быть рядом».

Это правда, он всё время был рядом, помогал, ругал, хвалил, но после того, как исчезла она, ещё и беременная, всё изменилось. Он стал замкнутым, никто не мог его расшевелить, так я и потеряла еще одного самого близкого человека.

– Зачем ты мне это говоришь? Смысл? Он давно другой человек. Он давно со мной не возится. Я тоже уже не тот ребёнок. Мы изменились.

– Вы замкнулись, а не изменились. Оба выстроили преграды возле себя. Ни ты, ни он не подпускаете к себе никого. Только если Стас старается продолжать жить, ты поставила на себе крест.

– Да кто ты такая, чтобы меня отчитывать?! Как хочу, так и живу. Это не твоё дело! Сеанса психотерапии я не заказывала!

– Кать, успокойся. Я не отчитываю…

– Чего ты от меня хочешь? Конкретно, – слишком грубо я её перебила, но мои нервы начали сдавать.

– Просто хотела посмотреть на тебя. Увидеть, в кого ты превратилась. Знаешь, твоей маме это бы не понравилось.

«Твоей маме это бы не понравилось…», – эхом отозвалось в голове. Да, скорее всего, но чёрт, как можно после того, что я пережила, жить дальше и спокойно?! Не думайте, что я себя жалею. Нет, никогда этого не делала, никогда не жалела себя и не жалела других, так как знаю, как это противно, когда на тебя смотрят с жалостью, когда начинают говорить, что всё будет хорошо, что всё обойдётся. Ненавижу это. Никогда уже ничего не будет хорошо, уже ничего не обойдётся, если это случилось.