Были два друга

    - Но ведь были случаи, когда вам пытались навязать сверху недостаточно хорошо сконструированные станки, а вы отказывались от них? - спросил первый секретарь.

    - Были такие случаи.

    - Вот видите! И вас никто не наказал за это. Кто же на вас нажимал в данном случае?

    - Главк.

    - Конкретнее.

    - Работник главка - Зимин.

    - Понятно. Он один из авторов этого станка. Почему вы не обратились к нам, когда вас заставляли принять в производство некачественную конструкцию станка?

    Пышкин пожал плечами.

    - Вот видите, товарищ Пышкин, заведомо порочный станок вы приняли в производство, без пользы тратили на него государственные средства. А нужную модель станка ваших же изобретателей не поддержали. Хуже того, вы уволили одного из изобретателей. Как можно объяснить все это? - сурово спросил первый секретарь обкома.

    - Станок Горбачева и Торопова забраковали в главке, - ответил Пышкин.

    - Товарищ Ломакин, как же вы, руководитель заводской партийной организации, допустили, чтобы ретивый директор за критику расправился с активным, честным коммунистом, лишил работы талантливого инженера и изобретателя? Тем более, что Горбачев член партийного комитета, член завкома,- спросил первый секретарь.

    - Меня поставили перед лицом свершившегося факта…

    - Плохо, товарищ Ломакин, очень плохо, когда секретаря партийной организации ставят перед лицом свершившегося факта. Люди, утратившие партийную совесть, чинят с коммунистом расправу за критику, а вы ничего не знаете. У нас есть сведения, что незаконное увольнение с работы на заводе не случайное явление. Товарищ Пышкин, кто вам давал право чинить такой произвол? Молчите! И секретарь парткома хорош! Вас после этого перестанут уважать рабочие.

    Секретарь обкома окинул взглядом присутствующих.

- Будут вопросы еще к станкостроителям? Нет вопросов? Ну что ж, послушаем, что нам скажет директор.

    Пышкин встал, раскрыл папку, взял листы с тезисами своего выступления. На первой страничке была оперативная сводка с аккуратными колонками цифр, любовно перепечатанными на машинке. И ему вдруг показалось, что красноречивые цифры уже не раз подводили его, он слишком доверялся им, любовался ими, они щекотали его самолюбие. Что же он скажет в свое оправдание? Что станок навязали ему сверху? Ложь. Просто не хотел портить кое с кем отношений. В увольнении с работы Горбачева был слишком заинтересован тот же Зимин. Он, Пышкин, не нашел ни времени, ни мужества отстоять своих изобретателей…

    Знал Пышкин, очень хорошо знал, что здесь не терпят, когда человек пытается выкручиваться, прятаться за какие-нибудь причины. Лучше честно признать критику справедливой. Положив на место тезисы и закрыв папку, Пышкин сказал:

    - В свое оправдание я ничего не могу сказать. Считаю критику в мой адрес правильной. - Фраза получилась стандартной, неискренней. Это он сам почувствовал.

    - Вы и прошлый раз говорили это, - напомнил секретарь обкома.

    - Да, работаем мы еще плохо, - вздохнул Пышкин.

    - Когда же вы начнете работать по-настоящему? Признавать критику - это еще мало.

    - Будем перестраиваться. О станке Зимина честно скажу: тут я передоверился работникам главка - и отраслевому научно-исследовательскому институту. И с Горбачевым поступил неправильно. - Пышкин помолчал, собираясь с мыслями. - Тут секретарь горкома нарисовал такую картину, будто у нас на заводе нет ничего светлого, одни недостатки. Легко составить производственный план, а выполнить его труднее, если то чугун задерживает, то электрооборудование, топливо, транспорт. Вот и приходится иногда по неделе не заглядывать домой…

    - И плохо делаете. - заметил первый секретарь. - Скажите, когда вы были с семьей в театре или на концерте?

    «Не жаловалась ли ему Таська?» - мелькнула мысль.

    - Не до театров мне.

    - Плохо. Очень плохо. Этого надо стыдиться, а вы гордитесь. Ну, а газеты, технические журналы, книги бы читаете?

    - Иногда…

    - Поэтому нет ничего удивительного в том, что на вашем заводе низка культура производства, царит штурмовщина, высокий процент брака. Приходится удивляться, что завод еще выполняет планы.

    Пышкин не рад был, что разоткровенничался.

    - Вот поэтому и Пастухов не хочет с вами работать, - продолжал секретарь обкома.

    - А мне не нужен такой работник, который работает от и до. Поденщик!

    - Напрасно вы такого мнения о Пастухове. Это умный, образованный и культурный инженер. Скажите, кого бы вы рекомендовали на место главного инженера?

    Пышкин подумал и не мог назвать ни одной фамилии.

    - Ну вот, на заводе столько растущих инженеров. Плохо вы знаете свои кадры, не заботитесь о смене.

    У Пышкина вдруг мелькнула тревожная мысль: могут снять с работы.

    - Что вы нам еще скажете? - спросил первый секретарь.

    - Если бюро обкома доверит мне, я делом докажу, что смогу работать по-другому. Приложу все силы…

    - Какие будут предложения?

    - Придется освободить от работы, - сказал второй секретарь.

    Пышкин опустил голову. Он стоял сутулый, потерянный, жалкий. Ничего не осталось от его былого величия и веселого добродушия. Как это просто сказать - освободить от работы, которой человек отдал полжизни. Старался, забывал об отдыхе, семье, а награда за все это - снять с работы.

    - Ему полезно годика два поработать рядовым инженером, - сказал редактор областной газеты.

    - Вот какие дела, товарищ Пышкин. Слышали, что предлагают? - спросил первый секретарь.

    - Дело ваше, - буркнул Пышкин.

    Из зала заседаний он шел, сутуля могучую спину.

ИЗ ДНЕВНИКА ВАСИЛИЯ ТОРОПОВА

    20 декабря!

    На заводе стало известно, что наш директор на_; бюро обкома получил строгий выговор. На третий день он вылетел в Москву по вызову заместителя министра. У нас шутят, что с Пышкина еще в министерстве будут снимать стружку. Неизвестно еще, как там обернется дело.

    Пастухова перевели главным инженером на соседний машиностроительный завод. Пронесся слух, будто, место Пастухова предложили Николаю. Мне кажется, кандидатура подходящая. Николай хорошо знает производство. Во всех цехах он как у себя дома. Николай, конечно, не откажется от должности главного инженера. Только мне кажется, что со своим прямым, беспокойным характером не уживется он с нашим директором.

    В обеденный перерыв я разыскал Николая, cnpoсил у него, правда ли, что ему предложили должность главного инженера.

    - Предлагали, - ответил он с едва заметной улыбкой.

    - Пышкин?

    - Сначала заместитель министра… Зимин.

    - Ну и ты, конечно, дал согласие?

    - Нет, отказался.

    Я не поверил.

    - Рано еще. На заводе есть люди поопытнее меня.

    - Не будешь жалеть? - спросил я.

    - Нет, не буду. Я дал согласие работать начальником механического цеха.

    - Испугался ответственности?

    - Я - производственник, а не администратор, - подчеркнул Николай.

    Николай просто удивил меня. Неужели у него нет честолюбия? В его годы получить место главного инженера завода - это здорово!

    25 декабря

    Сегодня вернулся из Москвы Пышкин. Он пригласил к себе меня и Николая и сообщил, что наш станок одобрен министерством. Директор получил указание готовить пробную партию нашей модели.

    От директора мы узнали, что Виктор Зимин плохо закончил свою карьеру. Отцу его стала известна грязная история станка УТС-258. Два работника отраслевого научно-исследовательского института спроектировали станок. Он был отвергнут главком. Тогда авторы обратились к Зимину с просьбой помочь им продвинуть модель станка. Виктор поставил перед ними условия: если его примут соавтором, он даст ход изобретению. Те согласились…