Охватить Все. Книга 1 (СИ)

Привлекала в книгах необычность, тем более, если учесть, что на поверхность жизни вылезла вся мерзость человеческого общества. И, как выяснилось, что общества и нет, есть торгаши, торгашки с пустыми бегающими глазами, торгующие всем подряд, тупые, так называемые «блюстители» порядка из братков, оперирующие парой десятком слов, половина из которых нецензурны и, вообще, бездумные шакалы, не волки даже. Все эти новые люди, люди новой эпохи разбогатеть ещё не успели, и потому глаза у них постоянно бегали, как у нашкодивших детей.

Ценности морали рушились необратимо, и на смену нравственным устоям широким фронтом наступала мерзость в виде разврата, денег, лжи, бандитизма, воровства, предательства. Понятие этики, эстетики, красоты взаимодействия, отношений заменялись так называемой духовностью эзотерического и религиозного блуда. Всё чистое, индивидуальное, творческое втаптывалось грязными ногами полного идиотизма, рабской похоти и ложной веры в мифический мираж. Время потерь, растерянности, краха любых надежд, уверенности, любви и счастья.

Очень многие люди, чтобы не утерять последние порывы культуры, устремились во всевозможные учения, секты, религиозные движения. Это было что-то – не общество, а многомиллионный дурдом клоунады, шоу, порнографии вперемешку с духовностью. И всё это перемешано в каком-то диком хаосе, сенсации, безумия. В городе с одной стороны идут поющие кришнаиты, тут же на углу стоят белые братья, а то и сам Иисус с ранами от гвоздей креста распятия и тут же митинги, пикеты красных, зелёных, коричневых, и тут же игры азартные во всей своей красе. Всё это замкнуто на торгашах, они везде и продают всё и покупают всё, от золота и до наркотиков, и веру в бога продают и покупают.

Как выжить в таком хаосе, но  куда деваться?.. жить надо всё равно. Для Василисы важно было то, чтобы сохранить себя. Она не понимала для чего или кого, не надеялась уж ни на что. Так и Елисей, в мечте который, скоро исчезнет из сознания совсем, возраст давит всё сильнее, убивая последнюю надежду.

От мужа помощи не было почти. Поняла, что он слаб, по сути. Такие сильны бывают только внешне, внутренне слабы, быстро ломаются, как прогнившие деревья, им садовник нужен или нянька. И замуж она вышла в юности своей не по любви, а из жалости, как поняла потом. Выживали в этом хаосе гибкие, а не сильные. Говоря – выживали, Василиса имела в виду не просто физическое выживание, а выживание психическое – остаться человеком в обществе разврата, блуда, предательства и лжи.

Конечно, не всё так однозначно, мораль, культура, нравственность сопротивлялась, но совершала ошибку за ошибкой, как в обществе, так и в каждом человеке. Вместо того, чтобы перестроиться и найти путь дальнейшего развития, культура устремилась в прошлое, выискивая в прошлом благие накопления, которые только усугубляли жизнь, ибо всё меняется и пристройка прошлых накоплений в настоящем, приобретало уродливую форму, порою, до абсурда.

Разрыв произошёл, разрыв во всём – в понятиях, правилах, законах, нравственности и морали. Будущее направление ещё не организовалось в культуре, даже штрихи не были нанесены, а настоящее в прошлое ушло, и образовался вакуум культуры, науки, и самой жизни, который втягивал в себя всю мерзость, пошлость, тупость. На поверхность жизни из всех щелей полезли насекомые в человеческом обличии всех мастей – от клопов и до скорпионов.

Шла Василиса, плакала в душе, ища поддержку. Что было самое страшное, так это то, что рушилась мечта на счастье… тот же Елисей, в мечте который, уходил в небытие. Она его ещё держала, но…он всё реже проявлялся, как спасительный канат. Не до фантазий… надо жить, поднимать детей, крутиться. Она прекрасно понимала, что не придёт никто, не успокоит, не вытрет слёзы, не поцелует нежно, не прижмёт к себе с любовью в сердце. Всё кончается, проходит всё, и грёзы, в том числе. Рушилась сама надежда.

Вот и дом, у них хорошая четырёхкомнатная квартира, ради которой немало сил ушло, но это отзвук ещё былых времён, и то последнее прекрасное, что в памяти осталось, отзвук, который не только ей, но и детям определит старт в жизни. Построили они её по программе самстроя, рушится сейчас и это. Сегодня Виталий не ждёт её, не знает, что она приедет. Если где-нибудь не пьёт с друзьями, то спит, наверное, дома пьяный.

Открыла дверь тихонько и вошла, сразу в нос ударил запах перегара… Значит пьяный спит. Пусть спит, пошла на кухню, мельком в комнату взглянула…

- Ох-х!.. – душа в бездну провалилась, дом полон гостей. Кто-то спал прямо за столом, кто-то на диване и в виде непотребном, на столе закуска, водка, и неполные стаканы в виде – всё навалено как попало. Бардель, а не квартира. Выбежала в спальную свою… Душа уже стонала!.. Виталий лежал на кровати с какой-то шлюхой.

Почувствовал, что кто-то появился, открыл глаза, мутным взором посмотрел:

- Ты?.. откуда?.. – произнёс заплетающимся языком.

Женщина, что рядом с ним лежала, стала подниматься, на Виталия уставилась:

- Кто это?.. – встряхнула головой, видимо узнала или поняла, стала одеваться, бурча что-то себе под нос.

В других комнатах гости, видимо, поняли ситуацию, и стали потихоньку одеваться и протискиваться к выходу. Не всё человеческое ещё у людей пропито, но это уже неважно было. Она, наконец, решила поставить точку в их семейной жизни. Двадцать лет!.. одиночества вдвоём. Жизнь прошла, разрушилась даже надежда. Надо будет собирать по новой всё, но в сочетании другом – она и дети!.. сможет ли?.. справится ли?.. Вдруг поняла, что легче будет.

Виталий оделся и пошёл к столу, чтобы опохмелиться или просто выпить. Пошла и Василиса, в глазах стояли слёзы. Муж себя виновным не считал, он даже не понимал трагичность всю, он…

- Чё припёрлась?..

- А ты чего с друзьями не ушёл?.. Убирайся следом!.. – сердце стучало Василисы, сжалась сама в ком воли, чтобы истерики не закатить.

- Это и моя квартира, дура.

Поняла она, что он её сейчас просто ненавидит, как человека, мешающего ему пить и гулять, считал, что она его лишает свободы самовыражения… хотя, какое самовыражение, кроме – кто больше водки выпьет.

- Жить с тобой не буду больше. Занимай любую комнату и не вздумай приближаться к нам. На развод сама подам и на размен квартиры.

Виталий налил водки, выпил, повернулся к Василисе, в глазах стояла ненависть.

- Да пошла ты… - встал, оделся и ушёл.

Василиса опустилась на диван без сил, поняла, что в жизни она поставила большую точку и теперь жизнь как бы поновой надо начинать. Поняла и то, что возврата к прошлому не будет. Разумеется, что оно ещё долго будет звучать эхом, но знала – не откроет, даже если и погибнет.

*****- Подарила мужу небо?.. – услышала вдруг голос Елисея.

Вздрогнула, но не ответила, понимая, что будет оправдываться перед собой.

- Это для него свобода, такое небо у него – не синевы, не чистых облаков, не солнца, но это то небо, под которым ему более комфортно.

- Нет тебя и быть не может – сопротивлялась Василиса.

- Не плачь!.. всё у тебя меняться будет, дав ему свободу, освобождаешься сама. Он найдёт себе другую няньку или погибнет, а ты!.. покои для меня готовь.

Заплакала Василиса горькими слезами.

- Вот теперь ты и меня на свободу выпускаешь. Я ухожу из сердца, из мечты, приду по жизни, как только прошлое исчезнет.

- Я не узнаю, да и не приму… года уходят.

- Я наглый, примешь, приласкаешь и себя подаришь, но не в грёзах – наяву. А сейчас я ухожу!.. надо мне с собой соединиться.

- Уходишь?.. – Василиса была готова в панику впасть… всё к одному, неприятности не ходят в одиночку.

- Ухожу!.. – приду, когда от прошлого освободишься в жизни.

- Как?.. – заплакала она, - как освободиться?..

- Время лечит!.. – и Елисей исчез из сердца, даже имя стало исчезать и память…

Почувствовала груз на сердце, который тяжелее самой жизни был. Поняла она, какую ношу он держал, чтобы она могла хоть иногда дышать, и вот мечта исчезла… Василиса плакала от безысходности, от пустоты, от тьмы, которая давила…