Остров традиции

Реальный шанс у брахманов, попов, поэтов появился лишь с изобретением пороха. Долгое время тот, правда, был в дефиците и приберегался для более важных нужд, чем индивида ковырнуть; брахман Арамис по-прежнему шёл на выучку ко кшатрию Атосу, невзирая на «подставь ланиту». Но пришёл час, и огнестрельное оружие стало общедоступным и дешёвым. А пуля-дура не чета штыку-молодцу: верх в дуэлях стал брать не более крепкий и даже не более меткий, а больший любимчик орла, решки и птицы-удачи. Пьеры Безуховы всё чаще валили Долоховых. На этом фоне ревнители Традиции лишились аргументов против разночинной массы, объявившей «дувель» дворянским пережитком. Масса съела и брахманов, и кшатриев, им на смену пришла каста личностей, конклавом коих масса себя обьявила. Межличностные конфликты стало принято решать не-традиционными способами – по суду или никак

Лишь в наиболее традиционной стране кулачное право конкурировало с гражданским. Большей частью, именно кулачное. Новый сорт дуэлей крайне редко приносил летальный исход, суровый, но справедливый; зато он стал шагом вперёд по сравнению с лотереей на шестнадцати шагах. Опять стал побеждать сильнейший. Хотя порой не качественно, а количественно, то есть опять же, не-традиционно сильнейший, но учтём, что в мордобое большее количество липнет к лучшему качеству. Всё-таки не срам легитимности-гуманности-политкорректности…

Если звать логоцентристов в секунданты, надо было поспешать. Те собирались на войну и день-деньской оттачивали своё воинское мастерство, играя в подобие пионерской «Зарницы». В окрестностях Острова была у них настоящая военная база, с неслабым арсеналом всяких убивальных механизмов, от финок до гранатомётов.

Однажды Конрад не выдержал и даже Профессору пожаловался на вызывающее поведение Поручика. Он впрямую высказал обеспокоенность расшатыванием нравственных устоев его дочери.

– А-а! – несказанно обрадовался Профессор. – Запали на мою дочку-то!

– Ну почему сразу «запал»? Я – абстрактно… В принципе.

– Вот только не надо, не надо… – замахал руками Профессор. – Ревнуете ведь…

– Да какое «ревную», – искренне удивился Конрад. – Куда мне против Поручика-то…

– Прибедняетесь? Боитесь жёсткого мужского соперничества? Вы что, всегда таким угрюмым мизантропом были? Ни в жисть не поверю! За девушками бегали, стихи писали…

– За девушками бегал, но они от меня ещё быстрее бегали. Стихов не писал – не умею…

– Ну в прозе… дневник вели…

– И дневник не вёл. Не в радость кошмарики свои обсасывать… Так может быть, Вы поговорите с Анной-то?

– Э нет, брат, дудки… Тут уж действуйте сами, любезный!

– Так ведь Поручик чином выше меня… Я – его подчинённый. И вообще: поставить нас рядом, так кого женщина скорее послушает?

– А если он такой орёл, чем вы недовольны? Пора бы моей дочке да пристроиться… Четвёртый десяток уже…

– Но Поручик – вроде как представитель кровавой гебни. Не пара ей…

– Ошибаетесь! Несложные нумерологические вычисления... – профессор скоренько, но грамотно провёл на салфетке сложение. – Получается четыреста тридцать восемь. Четвёрка – число надежды и одновременно фиолетового цвета. Тройка – число крепости и фундаментальности: три богатыря, три кита, три свисалки между ног у мужчины. Восьмёрка – число хитролисости. А четыре плюс три плюс восемь – магическое число северо-запада. А вы говорите!...

– Ну и?..

– А вот что любопытно... Хе... Хе... – старик вновь углубился в подсчёты. – В фамилии «Петцольд» получается двести двадцать. Ваше число, делённое на два и плюс единичка. Она-то всё и решает. Да плюс ещё...

– Что?

– Асциндент у вас в созвездии Кассиопеи. Не слабо так.

– А у него? – машинально спросил Конрад.

– У кого? Ах, у этого... А у него нет асциндента. Зачем он ему?

– А мне зачем?

– А затем, что он – даймон верхней бездны. А вы нет.

– А я кто?

– Если вы забыли, справьтесь в своём паспорте... Да, чуть не забыл: и пятьдесят приседаний.

Конрад ни одного не сделал.

Зато когда он вышел от Профессора, как и ожидалось, его взгляду предстал собственной персоной Поручик. Тот непринуждённо раскинулся в шезлонге и кайфовал.

Конрад зигзагами подошёл к нему и начал путано отчитываться о последних встречах с неформалами. Поручик полуслушал, полуспал и вскоре лениво показал: довольно, мол. После чего выудил из кармана кошель и вложил в потную ладонь Конрада несколько купюр. Слов благодарности он словно вообще не воспринял – откинул голову назад и наглухо сомкнул вежды.

Анна стояла в одном конце лесного участка в тренировочном костюме с начёсом и кедах, свежая и розовая после традиционной утренней пробежки и комплекса упражнений по системе Ивана Бодхидхармы, зарубежной знаменитости. В её руках был снятый со стены Волшебной Комнаты старинный лук. Смотря неуклонно прямо перед собой, она выставляла вперёд одну ногу, разворачивала плечи, оттягивала к соску тетиву, прилагая усилие, равное поднятию пудовой гири, и неподвижно застывала где-то на полминуты.

Сзади стоял не спавший ночь Конрад и двигал челюстью взад-вперёд.

– Тренируетесь?

– Развлекаюсь.

– Вы – вдруг играете в такие игрушки? Хм, хм… это же вообще-то орудие убийства.

– Я не собираюсь никого убивать. Мне нравится полёт.

Стрелы певуче ударялись в повешенный на стене мебельного кладбища дощатый щит и, застревая, служили иллюстрацией к параграфу учебника физики «Затухающие колебания». Потом они угомонялись, и лишь разноцветное оперение дрожало в холодных порывах ветра. Результат Анны тянул не больше чем на норматив кандидата в мастера, но справедливости ради вспомним, что стреляла она не из спортивного лука, оснащённого всякими корректирующими приспособлениями, а во-вторых надо сделать поправку и на сильный боковой ветер. С кучностью попаданий всё было в порядке. Конрад устрашился.

– Дадите попробовать? – спросил он.

– Попробуйте… Да как вы держите-то, да не так, не так… Вот так… Ой, да не так…

Пыжась и пучась, Конрад кое-как растянул тетиву и отпустил её явно не вовремя; она больно шибанула его по пальцу. Стрела обиженно засвистела и исчезла в чреве мебельного кладбища, метрах в шести левее мишени.

– Ха-ха-ха, – зашлась Анна, – слава Богу, что не к соседям. Полезайте теперь в сарай, доставайте. Их у меня мало.

Конрад полез в мебельный сарай, опасаясь, кабы Анна не выстрелила ему вдогонку и долго шарил среди спинок, сидений и ножек, кряхтя и кашляя от пыли. Внезапно рука его коснулась чего-то приятного, вроде бахромы. Он вгляделся в полутьму: то был малиновый вымпел с профилем мускулистого лучника и надписью «Спортивный клуб Землемерного училища им. Людвига Хрубеша».

Эта находка так озадачила Конрада, что он не сразу вспомнил, зачем очутился в сарае. Лишь заслышав приближающийся голос Анны, он опомнился и в панике начал запихивать злополучный вымпел в разорванную обшивку безногого стула.

В это время в проёме показалась кудрявая голова Анны.

– Ну что, без шансов? – спросила голова.

– Ищу-ищу… – прошептал Конрад.

– Ищите, как в голодный год хлеб ищут, – сказала Анна, но понимая, что незадачливый стрелок будет искать до морковкиной заговени, сама влезла в сарай и в два – три движения нащупала стрелу, расщепившую какую-то полугнилую доску. – Вот вы-то точно убьёте кого-нибудь сдуру.

– Вы вообще… не боитесь… доверять мне оружие? – проговорил Конрад сквозь кашель.

– Бояться?.. Вас?..

Тайна смерти Алисы снова взяла Конрада за живое. О ней протяжно нудели перетруженный плечевой пояс и содранная кожа на пальцах десницы. Надо было попробовать распутать клубок, потянув за новую ниточку. Благо завелись деньги.