-->

Долина Иссы

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Долина Иссы, Милош Чеслав-- . Жанр: Роман / Сентиментальная проза / Классическая проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Долина Иссы
Название: Долина Иссы
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 297
Читать онлайн

Долина Иссы читать книгу онлайн

Долина Иссы - читать бесплатно онлайн , автор Милош Чеслав

"Долина Иссы" - книга выдающегося польского поэта, переводчика и эссеиста Чеслава Милоша. Своё первое произведение, "Поэму о замороженном времени", он выпустил ещё в 1933 году, а последнее - в 2004, перед самой смертью. В 1980 году писатель получил Нобелевскую премию за то, что "с бесстрашным ясновидением показал незащищённость человека в мире, раздираемом конфликтами". Друг Милоша Иосиф Бродский называл его одним из самых великих поэтов XX века. "Долина Иссы" - это роман о добре и зле, о грехе и благодати, предопределении и свободе. Это потерянный рай детства на берегу вымышленной реки, это "поиски действительности, очищенной утекающим временем" (Ч. Милош). Его главный герой - alter ego автора - растущее существо, постоянно преодолевающее свои границы. Как заметил переводчик Никита Кузнецов, почти у всех персонажей книги есть реальные прототипы. Даже имение, где происходит действие, напоминает родовое поместье Милоша в селении Шетейне (лит. Шетеняй) на берегу речки Невяжи (Нявежис). Агнешка Косинска, литературный агент Милоша, рассказала, как ребёнком Чеслав убегал в сады и поля, за пределы поместья. Он знал латинские названия всех птиц, водившихся в этих краях. "Книга просто насыщена этим счастьем", - уверена она. После войны писатель решил не возвращаться на родину и остался в Париже. Тосковал... И работа над романом исцелила автора - он перестал чувствовать себя изгнанником. К тому же польско-французский писатель Станислав Винценз убедил его в том, что эмиграция - это не "непоправимый разрыв с родной почвой, традицией, языком; скорее, она помогает углубить с ними отношения", пишет Томас Венцлова в послесловии к русскому изданию романа. Никита Кузнецов признался, что начал переводить роман для себя - и "переводил книгу гораздо дольше, чем Милош её писал!" Если автору хватило года, то переводчику потребовалось четыре. Чтобы лучше представить место действия "Долины Иссы", Кузнецов даже поехал в Шетеняй и встретился со старожилами! Примечательно, что сам Милош тоже побывал в местах своего детства - и написал цикл стихов, вошедший в сборник "На берегу реки". Никита Кузнецов рассказал о трудностях перевода. Роман написан поэтической прозой, поэтому было важно сохранить интонацию, внутренний ритм текста. К тому же в книге немало литовских слов и реалий, нередко уже исчезнувших. А ещё важно было передать многослойность "Долины Иссы". На первый взгляд, это роман о взрослении мальчика Томаша Дильбина. Но если приглядеться, можно обнаружить фольклорные мотивы, затем - исторический, философский, богословский слои... Сам Милош называл книгу "богословским трактатом". Книга была переведена на русский язык спустя более полувека после издания. Роман, несомненно, войдёт в ряд бессмертных произведений, открывающих мир детства. Эти полотна в прозе создавали разные творцы, от Аксакова до Набокова. С выходом романа на русском языке в их плеяде засияет и Чеслав Милош.

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 64 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

Что ж ты, Аня, натворила?

За что мама тебя била?

Аль за сахар, аль за каву,

Аль за гонор, аль за славу?

Не за сахар, не за каву,

Не за гонор, не за славу,

А за то маманя била,

Чтоб парней я не любила.

Раззадоренная успехом, уже сидя, она перебирала струны, умильно закатывала глаза и пела о Вурцеле. Эту песню Томаш знал — слышал от Антонины — и дивился. Разве можно быть ягодкой-молодкой, если ты любила сорок лет? А слова в песне были такие:

Ах, Вурцель, Вурцель, сердцеед жестокий,

Безразличны тебе вздохи, слез моих потоки.

Любила тебя я с гаком лет сорок,

И тому немой свидетель Этих писем ворох.

Женись, женись, Вурцель, черт тебя стреножит,

А мне, ягодке-молодке,

Руку принц предложит.

Правда, у Буковской эта романтичность получалась очень смешной. Еще смешнее вышло, когда она затянула: «Запрягайте-ка коней, бо мне надо ехать к ней» с припевом: «Надо-надо-надо-надо». Во всяком случае, пусть уж лучше забавляются так, чем все время накладывать и наливать. Томаш соглашался терпеть все это, так как понял, что с ними нужно быть терпеливым — ведь они никогда не могут сосредоточиться на чем-то одном. В нем уже разгоралось любопытство: Дионизий рассказывал о логове волков неподалеку — вечером на краю болота он видел самца, а значит, почти наверняка где-то рядом есть и волчата, но, когда Томаш начал его расспрашивать, все сразу потонуло в гомоне, смехе и звяканье тарелок Все-таки в Боркунах оставалась масса вещей, о которых нужно было разузнать. К тому же здесь он чувствовал себя не так неловко, как во время визитов в другие усадьбы. Поведение за столом не требовало постоянной бдительности, ему придавали смелости их ногти с черными ободками и ладони, загрубевшие от работы в поле, а еще — их расположение к тетке и к нему.

Из двух усадеб Боркуны пана Ромуальда были интереснее: у его матери обсуждали в основном, каков урожай да что посеять, да почем нынче лен, а у него — коней, собак, ружья. Хотелось бы снова поскорее там оказаться, но в то же время его мучило то воспоминание. Ведь Томаш в самом деле всего одним взглядом показал, как она ему понравилась — неужели, если кто-то нравится, нужно всегда притворяться, что это не так?

Они возвращались вечером. Тетка погоняла лошадь — веселая, хоть и не подававшая виду, что выпила лишнего. Здесь, в этом многообразии, открывавшемся по обе стороны дороги, сумерки были не такими, как в Гинье, — они откликались множеством голосов из зарослей и с сырых лугов. Ворчание, кряканье, лягушки, дикие утки или другие птицы. Козодои проносились перед ними в косом полете. Томашем овладевало благоговейное восхищение этим бурлением в темноте, восторг перед столь многими существами, чьи скрытые повадки и дела призывали к познанию и наблюдению. Как глупо, что люди всё распахали под поля. Как только въезжаешь в поля, тут же кончается красота. Будь его воля, он бы запретил пахать, чтобы всюду росли леса, а в них бегали звери. Размышляя так, он решил, что, когда вырастет, создаст такое государство, где будет один лес. Людей туда пускать не будут — разве что некоторых. Каких, например? Ну, например, таких, как пан Ромуальд.

XXXIV

Занятие, которому Томаш увлеченно предавался в Боркунах, получив разрешение приезжать туда на несколько дней, может вызывать сомнения. Некоторых тварей охраняет страх, охватывающий людей при их виде; страх или отвращение. Ведь следы древних молчаливых уговоров или обрядов необязательно сохранились до наших дней из-за какой — то явной опасности. Может, оно и полезно — открыто выступить против сферы, в которой ничего нельзя выразить словами, — а может, и не очень. Если уж это делать, то при условии, что не навлечешь на себя таинственную месть. Однако Томаш преодолевал страх, полагая, что поступает подобно рыцарю, искореняющему Зло.

Речь идет о гадюках. В Боркунах их было великое множество. Они заползали на крыльцо и даже проскальзывали в дом — как-то раз пан Ромуальд обнаружил одну у себя под кроватью. Главных их обиталищ было два. В маленькой березовой рощице у тропинки к ручью деревья росли густо, землю покрывал толстый слой сухих листьев — туда они и удирали, и тогда их уже нельзя было отыскать. Тропинка служила им балконом, где можно было погреться на солнышке; похоже, что по ней же они ползали и в поле — охотиться на мышей. Второе свое поселение они основали в треугольнике болотистой низинки, на мшистых кочках под карликовыми сосенками. Чтобы добраться туда, надо было надеть высокие сапоги Ромуальда и углубиться на вражескую территорию — со слегка замирающим сердцем, когда приходилось идти мимо кочек с тебя высотой.

Гадюка, по-книжному Vipera Berus, кусая, впрыскивает яд, от которого люди тяжело болеют, а иногда и умирают. Излечиться от укуса можно с помощью заговора, или прижигая рану раскаленным докрасна железом, или напившись до белой горячки, но лучше всего применять все три средства одновременно. В Боркунах гадюки были серыми с черной зигзагообразной полосой на спине, но в лесу, кроме них, встречались и другие — поменьше, коричневого цвета, и полоса у них была не черной, а темно-бурой. Пан Ромуальд говорил, что гадюка не откладывает яйца, как другие змеи, а рожает, перевесившись через сук, и когда змееныши выползают, ее голова подстерегает их и пытается съесть. Но те сразу рождаются проворными и прячутся в траве. Обычно гадюки не заползают на деревья, но иногда это случается: раз одна ужалила в лицо девушку, рвавшую орехи. В Боркунах гадюки были сущим бедствием, поэтому ничего удивительного, что Томашем овладело желание истреблять их.

Ромуальд рассказывал ему и о других змеях. В каких-нибудь двадцати верстах от Боркунов в лесу раскинулись обширные незамерзающие болота, недоступные для человека. Впрочем, никто бы и не отважился отправиться туда из-за змей, которые жили только там. Черные с красной головой, они нападают первыми, подпрыгивают и жалят в лицо или в руку. И тогда уж нет никакого спасения: человек умирает, прежде чем успеет сказать: «Иисус, Мария», — как от молнии. Любопытно было бы проникнуть туда — посмотреть, какие там водятся звери. Говорят, туда могут убегать от преследования лоси.

В знойные дни пан Ромуальд перебирался спать на сеновал — правда, неизвестно, жара ли была тому причиной: в доме, защищенном кустами, никогда не бывало душно. Но ему так было приятнее — больше воздуха. Поначалу Томаш никак не мог привыкнуть к множеству мелких мошек и жучков, которые ползали по нему и щекотались. Однако запах свежего сена быстро убаюкивал его. А утром — эти пробуждения! Сперва птичий гомон проникал в сон, потом становился все громче, Томаш открывал глаза, а над ним — озаренные солнцем щели в гонте крыши, по этому гонту шаркают коготки, хлопают крылья, и можно угадывать, кто там ходит — воробьи или кто-нибудь покрупнее, может быть, даже лесные голуби. Он вскакивал, и они с Ромуальдом шли к колодцу мыться. Впереди радость, долгий летний день. Они ели ржаной хлеб, запивая молоком, Томаш надевал сапоги (здесь их носили ради безопасности), брал свою палку из орешника — и на охоту.

Вся штука заключалась в том, чтобы подкрасться тихо, не спугнув, чтобы они не юркнули в березняк слишком быстро. Обычно он издалека видел несколько растянувшихся плетей, принимавших солнечную ванну. Он подбегал и колотил по ним палкой, целясь в голову. Гадюка подскакивала, извивалась и ползла в спасительные заросли, но он отрезал ей путь к отступлению. Была у него и другая палка, расщепленная на конце, с палочкой в этом расщеплении. Он прижимал шею гадюки, вынимал палочку и нес змею домой, а она вздрагивала и корчилась — эти твари удивительно живучие. Дома Томаш вешал ее сушиться вместе с палкой: сушеные гадюки — лекарство от коровьих болезней, и люди с берегов реки, где гадюк не было, домогались его.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 64 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название