Девочка с лейкой

тояли ряды резиновых сапог и висели резиновые дождевики. У двери в химический кабинет она остановилась и условно постучала. Из-за двери послышался голос:

— Пароль!

Но вместо положенного ответа девочка сказала:

— Открывай, нас могут в любую минуту засечь! Я привела людей.

Дверь приоткрылась. Взрослые вошли.

В химическом кабинете тревожно пахло. Из нескольких детей, ожидавших там, трое или четверо были в противогазах.

— Садитесь, — предложил мальчишка в красном свитере, — располагайтесь. Вы пришли просить союза?

— Чего просить? — не понял Мощин.

— Да, — сказал Минц. — Мы пришли просить помощи от имени всего города.

— Так не пойдет. — Мощин поправил очки и пошевелил щеками. — Все идет путем. Все под контролем.

— Разуйтесь, — приказал мальчик Мощину.

— Попрошу без выпадов! — рассердился глава города. — Кто твои родители? Давно не пороли?

— Оставь его, Руслан, — сказала девочка, которая привела Мощина и Минца. — Ему нравится ходить на копытах, ездить на машине без дна и покрышек, а когда он придет домой и увидит, что сделали с его квартирой водопроводные удавы, он будет хохотать!

— Какие удавы? — слабым голосом спросил Мощин. — Где удавы?

— Идите, — сказала девочка. — Мы вас не задерживаем.

Мощин, конечно, хотел закончить безобразие, которое обрушилось на Великий Гусляр, он хотел видеть себя и близких красивыми и здоровыми, но его возмущало то, что за спасение города взялись недоросли, двоечники, детишки…

— Пожалейте самолюбие Леонида Борисовича, — попросил детей Минц. — Он нервничает и не понимает, что бормочет. Он же не знает, чем все это грозит…

— А чем? — быстро спросил Мощин.

— Гибелью всего живого, — ответила девчушка. — Возьмите элементарный компьютер, и он вам все экстраполирует.

— И можно все вернуть взад? — спросил предгор.

— Можно, но не сразу, — ответил злой мальчик Руслан, видно, главарь этой банды несовершеннолетних.

— Мне надо посоветоваться, — сказал Мощин.

— С кем? — удивился Лев Христофорович.

— С товарищами, — строго ответил глава города, потому что не знал, с кем бы ему посоветоваться, но точно знал, что советоваться необходимо, это как бы административный ритуал.

— Пускай идет, — безнадежно сказала девочка.

Она так показала на дверь, что на Мощина, который уже направился к этой двери, снизошло прозрение.

«Что я делаю? — подумал он. — Я иду к смерти и толкаю к ней собственную семью. Я уже стал уродом… И чего я боюсь? Кого я презираю?»

Мощин обернулся к детям, которые внимательно смотрели ему вслед, и тихо произнес:

— Простите меня, дети, давайте спасать наш город вместе. К сожалению, я истратил доллары…

— О деньгах ни слова, — сказал Минц. — Нам все известно. Перейдем к делу.

— Нам нужны ваши гарантии, — сказал Руслан. — Во-первых, прибавить зарплату учителям нашей школы.

— И заплатить ее наконец, — добавила девочка.

— Во-вторых, отремонтировать в нашей школе крышу.

— Сделаю, — сказал Мощин.

— И главное — больше никогда не вступать