На снегу розовый свет...

Опять позвонил Славик. Напомнил про конфетку. Поманил. Позвал. Потолок у него после ремонта белый–белый. Через открытую дверь балкона слышны одинокие выстрелы. На соседнем доме мерцала, светилась чудом уцелевшая надпись «Слава КПСС!». Запах гари. Белый потолок. Лицо Славы покрывается маленькими капельками пота. Слава. Слава… Сла–ва, Сла–ва–Ка — Пэ-Эс — Эс…

II

ЧЁРНАЯ ПОВЯЗКА

Я приспособился. Кажется, получилось. Теперь у меня даже есть специальная чёрная повязка на рукаве. Я — свой. И — мало того — на меня рассчитывают, мне доверяют. Дни смуты прошли. Кругом порядок. Порядочек. Нужно за ним следить. Чёрная повязка у меня на рукаве. Одно моё слово — и нет человека. По–другому нельзя. Иначе не будет порядка.

Вечер. Я свободен. Можно идти домой. Окончен рабочий день. Я прячу в карман свою повязку. Хотя многие мои приятели любят ходить в ней и в праздники, и в выходные. Им нравится, когда начинают рассыпаться группки людей при появлении «чёрной повязки», как бледнеет отдельный человек, если положить ему руку на плечо и просто спросить его о погоде. И ещё больше побледнеет человек, если расспросить его о семье, о детях. Я этого не люблю. В конце рабочего дня я снимаю повязку и прячу в карман.

Этот мужик, зная, кто я такой, ни за что не подошёл бы ко мне. Обошёл бы десятой дорогой. А тут пристал прямо на улице: пойдём, выпьем. Один не могу. Мужик из этих… Которых мы оставили… Костюм — когда–то приличный. Приятная русская речь. Я сам редко говорю по–русски. Здесь этого не любят. У нас новый порядок. Всех «русскоязычных» выперли к чёртовой матери и — баста. Я приспособился. Я сразу забыл родной язык и на глазах у всех придушил одного «русскоязычного» мальчика. Он хрипел и дёргался, а я давил. Толпа одобрительно визжала. Потом мальчика зацепили железными крюками и с воплями поволокли по улицам.

Спустя несколько дней меня вызвали в Комитет. Сказали, что я погорячился, нельзя так. Похвалили моё произношение. Предложили работу: поддерживать в городе новый порядок. Выдали специальное удостоверение, жетон и — чёрную повязку.

Мужик принял меня за своего. Те, кто не убежал, кого оставили в живых, работали сейчас на самых грязных работах. Их ещё было предостаточно в нашей демократической республике. Да и зачем их уничтожать? Нужно только следить за порядком.

Мужик принял меня за собрата по помойке, и это внутренне меня как–то даже развеселило. Ну, что ж, почему бы и не пойти и не выпить? Я что–то уже и не припомню, когда бывал в такой компании. Я прошёл с ним за кустик, где, как и полагалось, стояли два пустых ящика. Бутылка вина, стаканы, бульканье. Фу, гадость. А мужик уже разложил огурчики, помидорчики. Лопочет чего–то. Я вслушался. Мы уже хорошо выпили. Две или три бутылки из–под этих чернил валялись в траве. Я вслушался. Стыдно признаться, но я давно не слышал и не слушал русскую речь. Мужик рассказывал чего–то о себе, конечно, какую–то любовную историю с непременными половыми актами. Ох уж эти русские, стоит только выпить…

А сюжет у него, как мне помнится, был такой: время застоя. Самое хорошее, тёплое, уютное время. Ему строила глазки одна девчонка. Но она была замужем. И муж, как и водится, ревнивец. А девчонка — молодая красивая сука. И — пригласила как–то к себе. Мужик, который был тогда молоденьким, несмышлённеньким пареньком по имени Петя, купил коробку конфет, бутылку водки, шампанское. Вышел поздно вечером. Позвонил девочке из автомата. А муж её никак на работу не уходит. Через полчаса — опять дома, крокодил. Ещё через полчаса — сидит. Нет у него ни рабочей гордости. Ни чести. Смена ждёт. Бригада потом истекает. А он от жены оторваться не может. А на улице, кроме того, что ночь, ещё и мороз трескучий. Январь. Петя прятался в подъездах. Казалось, что ещё всего полчасика и… Но муж так и не ушёл. Может, там и не муж был.

А потом Петя встретил свою девочку через пятнадцать лет. К тому времени она уже не выглядела девочкой, но осталась прежней миловидной смешливой кокеткой. Через пару–другую слов она согласилась поехать с Петей, хоть на край света. На первый раз решили смотаться в берёзовую рощу. Кстати, у девочки к тому моменту уже были красные «Жигули». В общем, роща, водка, очень покладистая женщина. Только у Пети за долгие годы отношение к ней сильно переменилось. И не оттого, что забыл. Скорее, оттого, что запомнил как–то не так… Он без особого восторга смотрел на обнажившиеся и расплывшиеся телеса бывшей своей подруги. Она ещё сделала вид, будто сопротивляется. Тут пошёл дождь с ясного неба. И град. Июль месяц и — град. Женщина запросилась в машину: крупные холодные капли били её по глазам. Но нельзя было так всё бросить и идти в машину. Потом она лежала на мокром одеяльце под дождём и всё ещё чего–то ждала. А чего тут ждать. Надо ехать. Кино кончилось. И кончился град. И кончился дождь. Потом они уехали обратно в город, где не было грозы, светило солнце. И Петя, Пётр Адамович, дал этой женщине номер телефона, по которому она никогда не могла его найти.

Мужика я дослушал. Он уже был порядком пьян. Как все эти русские — пить совсем не умеют. Волосы слиплись. Дурной запах от одежды. Старая помоечная крыса. Болтун.

Я вышел из кустов на улицу. Невдалеке прогуливался человек с чёрной повязкой. Я подошёл к нему, показал жетончик. Взглядом указал на кусты. Через несколько минут туда пробежали молодые ребята в шортах и в рубашках защитного цвета. В кустах послышались, крики, возня. Потом подъехала машина. Окровавленное тело мальчики быстро выволокли на тротуар и, раскачав, ловко забросили в кузов.

III

ВОСПОМИНАНИЕ О БУДУЩЕМ

Я нашёл презерватив. Совсем целенький, я придирчиво осмотрел, исследовал его. Это большая удача — найти сейчас презерватив на улице. Их никто не выбрасывает, и либо презервативы складывают, хранят дома, либо меняют на одежду.

Наступило лето. Можно есть траву. Надо только знать съедобные сорта. В Америке что–то случилось с урожаем, и они не прислали нам хлеба. На днях я переходил железную дорогу. Длинный поезд с товарами остановился в ожидании встречного. Он был весь с товарами. Разные страны оказывали нам помощь и присылали отбросы в красивой упаковке. Но их можно есть, одевать на себя. Состав остановился посреди города, обычно они проходят на большой скорости. И, где–то за колючей проволокой, в бетонных укрытиях, происходит распределение товаров по карточкам. Этот состав был без охраны. Мне повезло. Я был одним из первых, когда остановился этот состав, я смог ухватить целых два мешка и убежать.

И теперь у меня будет чудный вечер с моей девушкой. Её зовут Гульнара. А меня Лёша. Алексей. Нам приходится встречаться в сумерках, чтобы хулиганствующие группы не заметили, что мы разной национальности. Таких убивают. Сначала долго издеваются, потом убивают.

Мешки я разобрал. Действительно, удача. Кроме превосходных собачьих консервов, корма для птичек, там ещё были брюки, куртка. И женское бельё. Конечно, всё это было ношеное, с чужого плеча. Но кто мы такие, чтобы присылать нам товары прямо из магазина? Зато всё выстирано, обработано обеззараживающим составом. Гульнара обрадуется. В нашей маленькой комнатке, скрытой от всех… В нашей маленькой комнатке я буду делать ей подарки. Гульнара очень обрадуется, когда увидит презерватив. Вечер мы сможем провести, как очень состоятельные люди и будем любить друг друга через презерватив. Так делают, чтобы не заразиться страшной болезнью СПИД. Хотя мы уже больны с Гульнарой. На теле у неё появились крохотные язвочки, у меня ещё нет. Мы стараемся не думать о том, что нас ожидает, но сегодня вечером мы ещё будем счастливы…

7.09.90, 4.09.90, 13.04.90

МАЛЫЙ БИЗНЕС

Павлик когда–то жил в Казахстане и работал в милиции. Работал успешно. По службе отмечали, в положенный срок Павлик получал очередное звание. Ну а потом с республиками Советского Союза случился суверенитет и карьере Павлика, как милиционера, пришёл конец. Дело в том, что Павлик по паспорту молдаванин, на самом деле гагауз, а, значит, по принятым в молодой республике лекалам — русский, которому уже места в казахских органах, ни во внутренних, ни даже в наружных, уже быть не могло. Сослуживцы, у которых с пятым пунктом было всё в порядке, дружески похлопывали Павлика по плечу и спрашивали: — Ну, когда, Пал Палыч, поедешь в свою Россию? Кое–как дотянул Павлик до положенной по выслуге пенсии и службу свою оставил.