Улитка без панциря

— Входи, — говорю. — Нет, вещи пока не выгружай. Попьем чаю. А вечером я позвоню твоей маме, и мы подумаем, что делать.

Людина мама заявляется сама.

— У меня пропали деньги, — с порога заявляет она. — И продукты из холодильника. Я, в отличие от вас, четко знаю, что говорю. Надеюсь, вы не будете отрицать…

Я протягиваю ей пакет с деликатесами.

— Мы ничего не трогали…

— И это, — она показывает на колокольчик. — Ёрзова, авторская работа.

Колокольчик в ее руках слабо звенит.

— Этого я, доча, тебе не прощу, — говорит Людина мама, вешая его себе на шею.

— И не прощай. А я тут жить останусь.

— В этом зверинце? — Людина мама смотрит на меня. — Если вы сейчас же не вмешаетесь, я вызову милицию.

Какая разница, как все кончается.

Назавтра я опаздываю на работу. С недосыпа тошнит, во рту — гадкий вкус, голова кружится.

Соседка по кабинету, бухгалтер Светлана Павловна, смотрит с любопытством.

— Твой шеф забегал.

— И что?

— Тебя спрашивал. Опаздывать не надо.

— Что вы хотите от меня! — взрываюсь я, наконец. — От человека можно требовать только то, что он может делать, а то, что он не может делать, от него требовать нельзя. Я на работу хожу, чтобы нам с детками продержаться как-нибудь, с голоду не помереть. А то, что дома, для меня главное, понимаете? Главней работы! Да если хотите знать, если бы я жила в какой-нибудь Швеции, я бы на каждого из своих детей получала бы вот это … сумму… Не ниже прожиточного минимума. На каждого! И тогда я бы вообще не работала. По крайней мере, не имела бы ничего общего с нормированным рабочим днем.

Она смотрит на меня и говорит:

— Езжай в Швецию.