Круг почёта (ЛП)

Куда ты там смотришь, мать твою, сказал он.

Она повернулась.

Он отпер дверь и распахнул её. Момент истины. Если она войдёт, и он её привяжет, то можно вздохнуть свободно. Он выбрал место в Сэкетте, нехилое такое кукурузное поле, к которому вела грунтовая дорога. Если им удастся там проехать, оттуда они сразу поеду по автостраде. Ведь, можно сказать, фургон краденый. Это фургон Кенни. Он одолжил его на день. Да и пошёл он, этот Кенни. Кенни как-то обозвал его тупицей. Тем хуже для тебя, Кенни, это твоё замечание стоило тебе фургона. Если им не удастся там проехать, и она не сможет его возбудить, он не будет продолжать: он зарежет её, избавится от трупа, при необходимости помоет фургон, купит кукурузу и вернёт фургон Кенни со словами, Эй, бро, здесь до фига кукурузы, спасибо за фургон, в мою машину столько б кукурузы не поместилось. Затем притаится, почитает газеты, как он делал это с рыженькой, из который соблазнительница далеко не идеал…

Девчонка умоляюще на него посмотрела, как бы говоря, Пожалуйста, не надо.

Может, сейчас самое оно? Шибануть ей в живот и выбить из неё дух?

Да.

И он приступил.

Жеода была красивой. Ну что за красота. Из-за чего она стала такой? Какие особенности у красивых жеод? Ну же, думай, сосредоточься.

Со временем она поправится, Милый.

Это не наше дело, Дружище.

Мы изумлены твоим правым решением, Милый.

Смутно он понимал, что Элисон сильно ударили. Не отводя глаз от жеоды, он услышал её короткое «уф».

Сердце у него сжималось от мысли, что он стоит и ничего не делает. Вместо денег они использовали рыбное печенье, играя в магазин. Строили мосты из камней. Прямо у ручья. Всё это было в детстве. О Господи. Он бы никогда не вышел наружу. Как только они уедут, он тут же шмыгнёт обратно, будто он никуда и не выходил, и займётся макетом городской железной дороги и будет сидеть за ним, пока мама с папой не вернутся домой. И когда, в конце концов, ему об этом расскажут? Он сделает соответствующее лицо. Да он уже ощущал это самое выражение лица, которое сделает, типо Что? Элисон? Изнасиловали? Убили? О Боже. Насиловали и убивали, пока я тут невинно занимался своим макетом, скрестив ноги на полу и не подозревая ни о чём, как малое дитя…

Нет. Нет, нет, нет. Они скоро уедут. А он зайдёт домой. И позвонит 911. Хотя все тогда узнают, что он ничего не предпринял. Вся его будущая жизнь пойдёт под откос. Навсегда он останется тем, кто ничего не сделал. Да и звонок ничего не решит. Они будут уже далеко. Шоссе как раз проходило по Физерстоун, а там, похоже, куча магистралей и «клеверных листов»<a href="#_ftn16" name="_ftnref16" title="">[16]</a> или ещё каких-нибудь развилин. Решено. Он вернётся в дом. Как только они уедут. Уезжайте, уезжайте, уезжайте, думал он, чтобы я мог зайти домой и забыть это навсегда…

Но он побежал. По лужайке. О Боже! Что он делает, что он творит? Господи, сколько же правил он нарушил! Забежал во двор (плохо для газона); схватил жеоду, не обернув её в защитную плёнку; перелез через забор, от чего забор пошатнулся, а ведь стоит он кругленькую сумму; ушёл со двора; ушёл со двора босиком; вошёл во Вторичную Среду без разрешения; зашёл в ручей босиком (куски стекла, опасные микроорганизмы), и не только это, о Господи, он вдруг осознал, что только и хотел так легкомысленно поступить — нарушить правила, такие Значительные и обязательные, что они уже переставали быть таковыми, так как тебе не нужны правила, запрещающие всё подряд…

Он вылез из ручья (тот тип всё ещё стоял к нему спиной) и кинул жеоду ему в голову, из которой, странным образом, потекла струя крови ещё до того, как на черепе показалась заметная вмятина. Тип свалился прямо на свою задницу.

Да! Гол! Какое же это удовольствие! Удовольствие доминировать над взрослым! Удовольствие промчаться, как газель, с невиданной человечеством скоростью, бесшумно миновать преграды и одолеть этого громилу, который в противном случае прямо сейчас…

А что бы он сделал?

Господи, что бы он сделал?

Он представил себе, как этот тип, сложив Элисон пополам, словно мешок картошки, хватает её за волосы и яростно дубасит, а он, Кайл, в это время, напуганный и послушный, сидит и сжимает деталь от железной дороги в своих жалких детских…

Господи! Он проскочил и швырнул жеоду в ветровое стекло автомобиля, которое тут же разбилось, рассыпавшись на множество осколков, которые зазвенели как тысячи бамбуковых «ветерков»<a href="#_ftn17" name="_ftnref17" title="">[17]</a>.

Он вскарабкался на капот фургона и снова взял жеоду в руки.

В самом деле? Что, правда? Ты хотел разрушить жизнь ей и мне, ты, тупое ебучее, конченное, сраное Животное? Кто теперь тут главный, а, кто? Пидарас конченый говнюк…

Он никогда не чувствовал себя таким сильным/разгневанным/взъярённым. Кто этот человек? Кто твой папочка? Что ещё он должен сделать? Чтобы удостовериться, что это Животное не причинит больше вреда? Ты ещё шевелишься, урод? Хочешь пиздануть мне? Хочешь, чтобы я снова проломил тебе череп, здоровяк? Ты думаешь, я этого не сделаю? Ты думаешь, я…

Полегче, Дружще, ты вышел из-под контроля.

Остепенись, Милый.

Замолчите. Я сам себе хозяин.