Западный край. Рассказы. Сказки

Действие романа То Хоая начинается в канун революции, в те годы, когда в горах Северо-Запада еще властвовали французские колонизаторы (тэй), уездные начальники, местные старосты и старшины. Читатель вместе с караваном китайского купца Цина отправляется на ярмарку («базар купца Цина», — называют ее местные жители) в горное селение Финша. То Хоай придает особый смысл массовым сценам, многочисленным в романе. Как широкая панорама народного быта и народной жизни предстает картина ярмарки в Финша. Здесь видишь радость и горе, богатство и нищету, но во всем этом — красочность, удивительная самобытность. Лирическая атмосфера, свойственная всему роману, особенно ярко проявляется именно в этой главе. На ярмарку стайками стекались девушки: по тропинкам, среди колючих зарослей, они шли в старых платьях, а возле самого базара, что раскинулся на широком ровном уступе, прятались меж скал и выходили оттуда уже в праздничных нарядах. По базару бродили старики — «иной из стариков ходит на ярмарку всякий год, но так за всю свою жизнь не отведал и крупицы соли», — соль, этот привозной продукт, у горцев считался роскошью, «соляной голод» был здесь делом обычным, и эта деталь, может быть, красноречивее всего говорит о поистине трагической бедности местных жителей. Мелькающие одна за другой колоритные базарные сценки, безымянные персонажи неожиданно меркнут — они уступают место эпизоду, который служит завязкой всего романа. Размеренный шум ярмарки нарушают громкие вопли: «Бесы! Нечистая сила!»

Взрослые исступленно гонятся за двумя детьми. В центре романа — судьба этих детей из семьи изгоев — двух братьев: Тхао Ниа, Тхао Кхая — и их сестры Ми. Вместе со своей матерью Зианг Шуа они жили одни в лесной глуши, «как мыши, как косули, скрывающиеся от охотника». И люди избегали их, уверенные, что они одержимы нечистой силой. Зианг Шуа с детьми влачили свои дни, «как прокаженные, которых соседи относят в лес дожидаться смерти».

По-разному сложилась судьба детей Зианг Шуа. Старшего, Тхао Ниа, угнали вьючником «вместо лошади» с купеческим караваном. Потом пришла весть, что караван ограбили. Тхао Ниа не вернулся.

Зианг Шуа и оставшиеся двое ее детей так и погибли бы в лесной глуши, если бы не грянула Августовская революция. Появились кадровые работники из долины. С винтовкой за плечами ушел из родного дома и второй сын Зианг Шуа — Тхао Кхай.

Минули годы, и сыновья возвратились. Тхао Кхай вернулся в новенькой военной форме — он стал фельдшером и приехал работать в родные места. А Тхао Ниа… Однажды в селение привели диверсанта, заброшенного на парашюте и сдавшегося в плен. Тхао Кхай и Тхао Ниа встретились, но не как братья, а как враги. Такие коллизии нередко складывались на переломных этапах истории.

Тхао Кхай и его товарищи борются за новую жизнь. Но прошлое все еще недалеко — оно совсем рядом, по соседству, по ту сторону границы с Лаосом, где обосновались под покровительством иностранной разведки бывшие властители края. На них-то и работает Тхао Ниа, раскаявшийся лишь для вида. В роман вносятся элементы детектива. А появление в нем образа «горного короля», зловещего персонажа (которому нельзя отказать в живописности), могло предвещать кровавые события. Этот образ был не нов для литературы ДРВ — Нгуен Туан в книге очерков «Черная река» (1960) рассказывает еще об одном «горном короле», тхайском марионеточном правителе — и по сей день в Лайтяу над Черной рекой стоит его дворец со сверкающей крышей из американской жести, а на реке вздымается островок — Жемчужная скала, на котором в дни семейных торжеств правителя совершался «благочестивый обряд»: пленному или арестованному вспарывали живот и поедали его печень. В основу очерка Нгуен Туана положены реальные исторические события.

Роман То Хоая в этом смысле тоже историчен, в частности и там, где говорится об удивляющих своей наивностью россказнях, которые были пущены в ход, чтобы привлечь край мео на сторону «горного короля». Но расчеты организаторов мятежа лопнули. Одураченные люди прозревают.

Большие перемены, новая жизнь приходит в Финша. Стремясь оттенить это новое, То Хоай прибегает к композиционной симметрии: одна из заключительных глав романа снова рассказывает о ярмарке в Финша. Но сколь дружелюбна и радостна атмосфера этого стихийного народного праздника! Вместо канувшего в вечность купца-грабителя главное место на базаре занял государственный магазин, которым ведает Нгиа — вьетнамец, пришедший из долины, он воевал здесь еще в годы Сопротивления.

В создании лирической атмосферы, характерной для романа, важную роль играет пейзаж и особый склад речи автора. Он передает красочность народного языка и близок к стилю сказителя со свойственным ему особым восприятием окружающего — в нем живет непосредственность вьетнамского горца, который живо, эмоционально, сквозь призму мифологических представлений смотрит на мир и видит чудо в том, что стало для нас явлениями обыденными, — в транзисторе или самолете. Но в этом мировосприятии заключены и поэтичность, и мудрость, идущая из глубины веков: «Родники стекают в ручьи, ручьи впадают в реки, а кому ведомо, куда утекают годы, прожитые человеком?»

Роман То Хоая при всем своеобразии национального колорита, при всей исторической и этнографической его достоверности знаменует собой не просто расширение географических рамок познаваемого жизненного материала — без таких книг облик противоречивого и пестрого нашего века не был бы запечатлен литературой достаточно полно. Творчество То Хоая открывает читателю и красочный самобытный мир вьетнамских гор, и картины старого ханойского пригорода, и забавные аллегории, полные глубокого и мудрого смысла. Мастер своеобразной манеры письма, для которой характерна особо чувствительная к нюансам настроений лирическая стихия, передающая атмосферу и современности, и прошлых эпох, То Хоай дал блестящие образцы произведений ряда прозаических жанров.

Замечательное умение То Хоая по-новому увидеть всем хорошо знакомое проявилось в его аллегорических повестях-сказках и рассказах 40-х годов, а его «Повести о Северо-западном Вьетнаме» и роман «Западный край» по праву считаются одним из высших достижений литературы ДРВ, зримо запечатлевших движение истории, судьбы народа — писатель утверждает неодолимость принципов новой жизни, пришедшей на землю Вьетнама.

Каждое произведение То Хоая написано в новом, специально найденном для этого стилистическом ключе, соответствующем авторскому настрою, образу и характеру эпохи. Его произведения, устремленные к светлому будущему Вьетнама, написаны художником, лиричным и тонким, умеющим видеть жизнь в ее революционном становлении.

То Хоай любит образ путника, поднимающегося в горы: он идет день, второй, а оглянувшись, видит сверху весь путь, который прошел за эти дни, так и книга, которую читатель держит сейчас в руках, — взгляд на творчество видного вьетнамского прозаика.

ЗАПАДНЫЙ КРАЙ

роман

Редакторы А. Стругацкий и М. Финогенова

I

Так уж повелось, что каждый год после уборки урожая десятого месяца вереницы коней, навьюченных товарами богатого купца Цина, приходили к городу Иен [1], главному в округе. Здесь Цин останавливался, чтобы сменить лошадей и вьючников, а заодно принять участие в новогодних торжищах. Пробыв на ярмарке в Иене положенный срок, Цин вьючил сменных лошадей и отправлялся дальше, в горы, в Финша. К его товарам давно уже привыкли на всех ярмарках, где собирались люди мео [2].

В тот день купец Цин встретился с лошадником Тонгом.

— Здравствуйте, хозяин Тонг. Сколько лошадей вы мне можете дать до Финша? Груз, должен вам сказать, нелегкий…

— Лошадей-то я могу выставить вам хоть сотню, почтенный…