Наташа (СИ)

Но ненадолго. Тесное помещение давило на нее своим крошечным размером, голова кружилась, во рту пересохло. Она обхватила тонкие прутья руками и, прижав к ним лицо, попыталась сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь унять росший внутри нее страх.

Однако паника только усиливалась. Она попыталась успокоиться, сделав еще несколько глубоких вдохов и выдохов. Грудную клетку распирало от боли. В голове мелькнула мысль, что у нее, видимо, повреждены ребра.

Она осторожно попыталась сесть, но максимум, что смогла это с трудом привстать и тут же повалилась обратно, постанывая от боли.

Слезы вновь выступили и она громко заплакала, захлебываясь слезами и плакала так до тех пор пока не начала задыхаться и кашлять. Потом, ощутив подступающий приступ удушья, замерла и, стерев слезы с щек, постаралась справиться с ним, дыша ровнее и спокойнее.

Сильно кружилась голова. Но хоть и не сразу ей удалось повернуться на бок и, согнув ноги в коленях, она, обхватив себя руками, стала немного успокаиваться.

Боль в голове стала стихать и она с облегчением закрыла глаза.

Делая над собой невыносимые усилия, она старалась дышать, размышлять и осознавать. Несмотря на неприглядность на первый взгляд ситуации, она стремилась обрести хоть немного спокойствия. Податься панике, означало для нее сдаться и утратить над собой контроль. И она снова и снова старалась делать вдохи и выдохи, чтобы унять бешеный стук сердца.

Помимо ломоты в теле и боли в ребрах, она страшно замерзла. Она дрожала все сильнее и сильнее, уже не осознавая отчего ее трясет : от холода или страха.

Страх не отпускал ее ни на минуту с той самой секунды, как она проснулась. Она даже не могла понять, что послужило тому причиной: мрачное, безликое помещение или тишина, нарушаемая только звуком падающих капель. Она находилась в большом ящике из плотно пригнанных досок, а одна стенка была забрана крепкой металлической решеткой. Стенки были абсолютно гладкими и только на одной из них виднелись царапины. Она провела по чуть видным шероховатостям пальцем.

"Интересно, от чего они? Может быть, здесь держали какого-нибудь зверька?"

Однако поток ее мыслей прервался: внезапно где-то позади нее грохнувшей дверью, отозвавшись эхом, от голых стен, и раздались тяжелые шаги.

Она сразу же вся обратилась вслух. Страх уступил место негодованию.

- Ну, наконец-то. Пожаловали. Вы зачем меня сюда поместили? И почему оставили без одежды? Если я за болею, то десятью тысячами вы не отделаетесь. Я еще вам впарю иск за моральный ущерб и побои, которыми наградили. Придурки, ненормальные! И выпустите меня! Мне в туалет нужно!

Нервы ее были напряжены до предела, казалось еще чуть-чуть и с ней опять случится истерика.

"Надо держать себя в руках. Он ведь пришел и сейчас меня выпустит" - мелькнула в голове мысль.

Но на всякий случай она попыталась принять такое положение, чтобы максимально смягчить удары, если он опять будет ее бить.

Шаги приближались - тяжелые и размеренные. Наконец они замерли рядом с нею. Сквозь ресницы она смогла разглядеть большие грязные сапоги, в которые были заправлены темно-серые брюки. Он ничего не говорил, только смотрел на нее и молчал.

Она так же молча смотрела на него, в ее голове вспыхивали сотни вопросов, но говорить почему-то не могла ...

Сейчас оказавшись с ним лицом к лицу, она вдруг не смогла произнести ни слова.

Он был невысокий, плотного телосложения, одетый в теплую куртку с капюшоном. На руках у него были все те же перчатки. Он остановился в нескольких шагах от нее и криво усмехнулся. В холодных темных глазах блеснуло торжество. Ее слова, видимо, не произвели на него никакого внимания.

" А может он просто глухой и не слышит меня? Почему он молчит?"

- Послушайте, не пора бы уже выпустить меня отсюда и все объяснить? Мне не говорили, что я буду находиться в таких условиях. Я, между прочим, боюсь темноты и...

При этих ее словах он как-то странно дернулся, и его лицо исказила гримаса.

- Ты там, где и должна быть.

Глухим голосом сказал он и, отвернувшись, подошел к стене, где были свалены ее вещи. Ударом ноги он отшвырнул сапоги, потом нагнулся, поднял ее куртку и, сложив аккуратно у стены, спокойно уселся на нее и только потом поднял на нее взгляд полный ненависти и холодного призрения.

- Что? Что вы хотите этим сказать? - внезапно осипшим голосом произнесла она и потрясенно уставилась на него. На глазах снова выступили слезы. Все ее существо стало вновь сотрясаться от холода, от внезапно накатившей волны ужаса. Ее мозг отказывался принимать происходящее.

"Нет. Этого просто не может быть - вопило все внутри нее. - Он явный псих и специально заманил меня сюда. Но зачем и для чего? И почему он так смотрит на меня?"

Мужчина продолжал смотреть на нее таким тяжелым взглядом полным такой ненависти и отвращения, что она невольно отпрянула от решетки.

-Что вам от меня нужно? Что вы хотите?

Не в силах сдержаться она тихонько заплакала.

Но он и на этот раз не удостоил ее ответом.

- Пожалуйста, отпустите меня... Я отказываюсь. Отпустите. - это единственное, что ей удалось выдавить из себя хриплым от слез слабым голосом.

Не в силах сдержаться слезы снова полились из ее глаз.

Мужчина вновь как-то странно дернулся и, нагнувшись, стал что-то искать в кармане. Она вытерла слезы и теперь внимательно наблюдала за его действиями . Он вытащил из кармана телефон и , отойдя на несколько шагов назад, навел на нее камеру. Раздался щелчок, потом еще один. Он кружил по помещению, выискивая лучший ракурс. Сделав несколько снимков, он перешел ближе к свету и стал разглядывать их на небольшом экране. Видимо результат его удовлетворил, и он довольно что-то хмыкнул.

Собравшись с силами, она сделала еще одну попытку:

- Ей, послушайте, - слабым голосом начала она. - Я отказываюсь от эксперимента. Вы слышите меня? Почему вы молчите? В договоре, который я подписывала, не было ни слова о побоях и о том, что меня будут содержать в таких условиях. Когда вы принесете мне еду и сводите в туалет? И почему у меня отобрали мою одежду, здесь же холодно! И зачем вы меня фотографируете?

Сама не веря в то, что говорит, испуганная его молчанием и исходившей от него злобой, она теперь тараторила без умолку и не могла остановиться. Ей вдруг стало все равно, что говорить - лишь бы говорить. Страх так сковал ее, что голос сорвался и теперь больше напоминал жалкий писк.

Мужчина даже не посмотрел в ее сторону, он положил телефон в карман брюк и пошел спокойно к двери.

Металлический срежет и опять полная тишина.

Он так ничего ей не ответил. Он вообще ничего не говорил после той фразы. Не проронил ни одного слова.