О чиже, который лгал, и о дятле - любителе истины

ные весенние дни, когда в роще только что начинали расцветать цветы и надежды, когда птицы пели свободные и звучные гимны солнцу, а свободное от туч небо казалось бесконечно глубоким и точно звало птиц попытать силу крыльев - достигнуть его глубины. То были хорошие дни, когда не нужно было принуждать себя жить, потому что жить хотелось, - была цель и была надежда достичь её. И эти дни явились перед рощей и, как звёзды, заблистали в тумане, скрывавшем от неё небо.

Птицы встрепенулись и ожили. Где певец? Пусть он примет дань восторга и благодарности! Это, должно быть, великолепная, красивая птица!

Они собрались целой тучей и ринулись туда, откуда навстречу им летели бодрые и гордые звуки.

Но когда они прилетели, то увидали, что это просто чиж - самый заурядный, маленький, серенький, с восковым носиком чиж. Он сидел на ветке орешника и был смущён оказанной ему честью; мизерный, взъерошенный и суетящийся, он возбудил во всех недоумение и никому не понравился.

Прочь!.. Здесь объявлена богам

За право первенства война!

Когда это кричит орёл, сокол, ястреб наконец, - это и красиво, и мощно; но чиж - чиж, объявляющий войну богам!.. Тут есть некоторое несоответствие, что-то странное и смешное. И это прямо-таки обидно для всех остальных птиц. Почему именно чиж, а не щеглёнок, зяблик, снегирь?..

Поражённые и обиженные птицы смотрели на чижа и думали: "Что же теперь будет?"

И невольно им вспомнилась эта смешная синица, которая однажды хотела зажечь море...

Но тут один находчивый щеглёнок, журналист по профессии, спросил чижа:

- Послушайте-ка, это вы сейчас пели?

- Я... - ответил чиж, - да, это я пел.

- Гм... а чем вы это докажете? То есть мы, конечно, не сомневаемся в ваших способностях, но...

Чиж вздрогнул, у него встали дыбом перья, и он запел:

Во тьме нами созданной ночи

Проносятся серые совы...

И блещут их мрачные очи

И злы, и угрюмо суровы!..

И гулко их крики несутся,

Смеются они и рыдают,

Проклятья в них дню раздаются,

А ночь они смехом встречают...

О, если бы мрака оковы

С моей юной рощи упали,

Исчезли бы дикие совы,

И соколы только б летали!..

Но соколы, - слабы и хилы,

Забилися робко в ущелья

И злятся без чести и силы

Под звуки чужого веселья.

Их крылья уныло повисли,

Постыдно сердца у них дремлют,

И голосу чести и мысли

Свободные птицы не внемлют...

Некоторым птицам эта песня показалась личностью, и они засвистали чижу, а щеглёнок сказал:

- Хорошо, этого достаточно для нас! Но, вот что - скажите: вы, так сказать, будите общественное сознание... гм!.. а какие, собственно, у вас права на это? То есть я хочу сказать - во имя чего поёте вы?!

Чиж изумился и молча смотрел на публику.

- Мы, видите ли, хотим гарантировать себя от ошибок, которых, вы знаете, у нас было многонько-таки, и с этой целью мы хотели бы знать ваши исходные и конечные пункты, - знать, куда и зачем нас зовут? - поставил вопрос щеглёнок и, довольный