Добавьте немного жалости

Да уж, немцы - народ дотошный. Для человека, просившего извинения за то, что ему будет трудно говорить прямо с шумного коктейля, генерал Шванц справился с задачей просто великолепно.

- Большое спасибо, герр генерал, - сказал Отфорд. Вы дали мне более чем исчерпывающую информацию, я позволю себе послать вам мою книгу и надеюсь, вы с ней ознакомитесь.

- Простите?

Генерал почти безупречно изъяснялся по-английски на военные темы, но в обычном разговоре был не так находчив.

- Большое вам спасибо, - повторил Отфорд.

- Спасибо вам, и желаю успехов в вашей чрезвычайно интересной работе.

Отфорд повесил трубку и мрачно улыбнулся. Он позвонил Филипу Хеджизу и сообщил, что, возможно, придется внести кое-какие изменения в новое издание энциклопедии. Хеджиз был в восторге. Затем Отфорд зашел в цветочный магазин, купил большой букет алых роз и поехал домой.

Его жену успело уже утомить тягостное молчание семейного раздора, вызванного лишь некоторым недомыслием, а вовсе не злым умыслом. Подаренный букет заставил ее расплакаться, настолько поступок этот был не в привычках ее мужа. Вечером в постели Отфорд рассказал ей все.

- Я просто не мог посвятить тебя в это раньше, объяснил он, - мне и самому все было неясно.

- Я понимаю, - прошептала она, хотя на самом деле ничего не поняла.

Покосившись на нее краем глаза, он усмехнулся.

- Тем не менее мне понадобится завтра твоя помощь. Утром мы съездим повидаться с полковником Олбэном.

- Тебе нужна моя помощь? - Она была польщена.

- И еще как. Если я поеду один, у него может появиться искушение поколотить меня. Но я надеюсь, в присутствии дамы он не отважится на это.

Следующим утром Отфорды выехали в Саннингдейл. К домику полковника они добрались около половины двенадцатого. Днем он выглядел еще более убого, чем ночью. Он был собран из гофрированного железа, унылый вид его кое-как скрашивали побеги винограда и других ползучих растений. И лишь крошечный садик выделялся своей ухоженностью. Отфорд позвонил в дверь. Минуту спустя ее открыла миссис Олбэн.

Казалось, при виде Отфорда она пришла в ужас.

- Кто там еще? - послышался хриплый голос из дома. Миссис Олбэн не посмела ответить и в смущении замешкалась.

Появился полковник, сжимая в зубах погасшую трубку мундштуком вперед. Он был одет в шорты и толстый серый свитер.

- Какого черта вам надо? - бросил он резко. - Я ведь, кажется, указал вам в прошлый раз на дверь.

- Вы вовсе не указывали мне на дверь, - храбро ответил Отфорд. - Вы даже не предложили мне войти. Разрешите представить вам мою жену Джин.

Олбэн отрывисто кивнул, переводя неуверенный взгляд карих глаз с Отфорда на его жену.

- Может, лучше пригласим их зайти? - осмелилась робко спросить миссис Олбэн.

- Нет. Чего вы хотите?

- Мне известна правда о форсировании реки Риццио, и я намерен предать ее гласности.

- Да ведь правда об этом событии известна всем и каждому.

- Рядовой Леннок так не считает.

- Леннок? Где вы его откопали?

- Неважно.

- Он не может компетентно судить о том, что произошло.

- Ну а старшина Ламберт и майор Энгуин?

- Ламберт - наш худший тип кадрового солдата: приспособленец, подхалим. Что же до Энгуина, это просто упрямый осел, любитель среди профессионалов. Я буду отрицать все, что они ни скажут.

- А как насчет генерала Шванца?

- Генерала Шванца?

Полковник Олбэн улыбнулся еле-еле; такая улыбка - знак признания, что оппонент выиграл очко в споре.

- Входите, - сказал он. - Мадж, не потрудишься ли ты занять миссис Отфорд. Я хочу поговорить с мистером Отфордом наедине. В кабинете.

Джин взглянула на мужа, тот ободряюще кивнул.

- Я наварила варенья, - сказала миссис Олбэн, - с удовольствием вам покажу.

Джин направилась за ней явно без всякого энтузиазма. Это был мужской мир.

Отфорд последовал за полковником.

- Прежде, чем вы начнете разговор, - сказал ему Олбэн, что вам бросилось в глаза в этой комнате?

- Ну конечно, фантастическая, потрясающая коллекция растений. Можно сказать, целый полк растений.

- Я согласен на любое собирательное существительное, кроме этого, - в голосе полковника снова зазвучал металл.

- Некоторые из них с Востока, не так ли?

- Да, - сказал полковник, - этот малыш - из Тибета, а этот отвратный уродец - из Кашмира. У меня тут растения со всего мира. И капризные же они, надо сказать. Приходится держать под стеклом, при разных температурах, а в жилом доме это нелегко. Однако при известной смекалке чего только не достигнешь. - Он улыбнулся. - Что вы и доказали.

- И давно вы этим занимаетесь? - спросил Отфорд.

- С тех пор как оставил военную службу. Больше вы ничего здесь не замечаете? Ну скажем, отсутствия чего-то? Отфорд молча огляделся по сторонам, ища ключ к загадке.

- Дело не в одной какой-то детали, - продолжал Олбэн. - Вам случалось бывать в домах военных людей? Отфорда вдруг осенило.

- У вас здесь нет ни одной фотографии встреч однополчан, сказал он, - ни единой воинской реликвии, даже портрета фельдмаршала в рамке*.

* Речь идет о портрете фельдмаршала Монтгомери, непременном сувенире английских офицеров - ветеранов второй мировой войны.

- Совершенно верно, - ответил Олбэн. - Теперь мне с вами проще разговаривать. Хотите виски? Больше у меня ничего нет.

- Не рановато?

- Для виски никогда не рано.

Олбэн налил два бокала и протянул один из них Отфорду.

- Можно мне немного...

- Вода его только портит, - ответил Олбэн. - Поехали. Он присел на складной табурет, предоставив Отфорду сломанное кресло.

- Я хочу уточнить кое-что, - начал Отфорд. - Почему вы были так резки со мной, пока я не упомянул фамилию Шванца? И почему так гостеприимны сейчас?

Полковник рассмеялся и почесал щеку пропитанным никотином пальцем. Затем начал медленно набивать табаком трубку, обдумывая ответ.

- Ничего на свете я не ценю так, как ум. И восхищаюсь людьми, умеющими вовремя прислушаться к своей интуиции. Это ведь тоже свидетельство ума. Вы, пожалуй, именно так и поступили. И доказали мне, что вы не какой-нибудь олух, падкий на сенсации, а человек, учуявший, где тут собака зарыта, и сам, своим умом дошедший до сути. В прошлый раз я сделал все, чтобы обескуражить вас. Я сбил вас со следа, но вы тут же взяли его снова. Я восхищен, теперь вы достойны моего гостеприимства.