Добавьте немного жалости

В три часа Отфорд поднялся в помещение кинокомпании, расположенное над кинотеатром. Леннока он нашел за столом в приемной на восьмом этаже. Тот был в форменном темном костюме с медалями на груди. Когда Отфорд подошел к нему, Леннок поднял взгляд и улыбнулся. У него было приятное, открытое лицо.

- Кого бы вы хотели видеть, сэр? - спросил он.

- Полагаю, что вас.

- Меня?

- Вы - мистер Леннок?

- Да.

Отфорд представился и без обиняков спросил об Олбэне. Выражение лица Леннока изменилось. Казалось, в глазах его снова вспыхнула былая боль.

- Я всем этим сыт по горло, сэр, - сказал Леннок. Да и старик, я думаю, тоже. Я предпочел бы обо всем забыть.

Отфорд протянул ему фунтовую бумажку, тот не взял ее.

- Вы хорошо к нему относились?

- Кто, я? Я в жизни никого лучше не видел. Но его, конечно, надо было знать. У него были свои взлеты и падения, как и у каждого человека.

- Однако он любил заглядывать в бутылку?

Леннок подозрительно и не без гнева взглянул на Отфорда:

- Он не прочь пропустить рюмочку в подходящий момент, сэр, как, наверно, и вы.

- Вы принимали участие в форсировании реки?

- Да, сэр, принимал, - сказал Леннок.

- И были одним из тех, кто переправился на другой берег?

- Мы все переправились на другой берег, сэр.

- Все? Вся бригада?

- Вся бригада.

Отфорд нахмурился.

- И далеко удалось вам продвинуться?

- Это надо спросить у кого-нибудь другого, сэр. Я был ранен в ногу, как только оказался на том берегу, и отправлен в госпиталь. А выписавшись, попал на Дальний Восток с нашим восьмым батальоном и никого из ребят больше никогда не видел.

- Вы поддерживаете контакты с кем-нибудь из бывших сослуживцев, кого бы я мог расспросить?

- В Лондоне почти никого из них нет, сэр. Разве что старшина третьей роты Ламберт. Он заведует турецкой баней при мотоспортивном клубе, в конце Джермин-стрит. С ним я иногда встречаюсь.

В этот момент в приемную вошел кто-то из служащих кинокомпании и позвал Леннока.

- Извините, сэр, я сейчас же вернусь, - сказал Леннок и ушел.

Отфорд не стал дожидаться его возвращения. Он вышел на улицу, подозвал такси и направился в мотоспортивный клуб. Войти в него не члену клуба оказалось целой проблемой, но принадлежность Отфорда по меньшей мере к одному из других престижных клубов помогла убедить секретаря. После совершенно излишних объяснений Отфорда препроводили в турецкую баню и представили старшине Ламберту, маленькому жилистому человечку. В его облике проскальзывала резкость, от которой даже при самой чистой совести становится не по себе. Ламберт был одет в белое с головы до пят, движения его были упруги, как у инструктора по физической подготовке.

Не теряя времени, Отфорд начал расспрашивать его.

- Не уверен, обязан ли я отвечать на ваши вопросы, сэр, поскольку не знаю наверняка, вправе ли вы задавать их.

- Но должны же вы иметь свое мнение, - сказал Отфорд, которому претила напыщенность людишек, упивающихся своей приниженностью.

- Я могу иметь свое мнение, сэр, но это не значит, что я имею разрешение высказывать таковое когда угодно, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Нет, не понимаю. - Джон почувствовал раздражение.

- Что ж, позвольте сказать так. Я не знаю, рассекречено все случившееся с нами при форсировании реки Риццио или нет.

- Кто-нибудь говорил вам, что эти сведения засекречены?

- Никто не говорил мне, что они рассекречены, - лукаво ответил бывший старшина в полной уверенности, что выиграл очко в споре. О боже, какой идиот!

- Вы знали бригадного генерала Олбэна?

- Полковника Олбэна, сэр.

- Если вам угодно быть невеликодушным.

- Я всего лишь точен, сэр.

- Как по-вашему, он был хорошим офицером?

- Мои отзывы не в счет, сэр. Имеют значение, во-первых, послужной список и заключение военно-полевого суда во-вторых.

- Вы согласны с приговором суда?

- Не мое это дело - соглашаться или не соглашаться с приговором суда; я должен его выполнять.

- О господи, но ведь все происходило на ваших глазах!

- Вот именно, - ответил бывший старшина. Вызывающий тон его покоробил Отфорда, и все же он решил предпринять новую попытку:

- Вы форсировали реку двадцать девятого ноября. Это общеизвестно.

- Должно быть, так, сэр, раз вы это знаете.

- Как я понял, через реку переправился целый батальон, прежде чем был получен приказ отходить.

- Этого я не могу вам сказать, сэр.

- Кому вы, по-вашему, поможете, если скажете? - вскричал Отфорд. - Немцам? Но они теперь на нашей стороне и жаждут всячески помочь нам.

- Почему вам тогда не обратиться к ним?

- Ей-богу, это идея!

Старшина утратил выдержку. Мысль о том, что он мог подать Отфорду идею, ужаснула его.

- Что вы намерены предпринять, сэр? - спросил он, прикрыв глаза, как в мелодраме.

- Я намерен воспользоваться вашим советом и узнать правду у немцев.

- Но я вовсе вам этого не советовал!

- Нет, советовали! - отвечал Отфорд. - Вы сказали: "Почему вам тогда не обратиться к ним?"

- Я не совсем это имел в виду, сэр. Но если вы хотите получить необходимые сведения, я буду вам весьма признателен, если вы свяжетесь с майором Энгуином. Он принял батальон после гибели нашего старика, полковника Рэдфорда. - Теперь старшина так разволновался, что у него перехватывало дыхание.

- Вот это уже лучше, - сказал Отфорд. - Майор Энгуин, говорите? Где я могу его найти? Вы знаете?

- Так точно, сэр. Мы до сих пор обмениваемся открытками на рождество, сэр. Он теперь занимается перевозками на грузовиках, сэр, в Линкольне. Фирма "Братья Энгуин".

- Большое спасибо.

Отфорд протянул фунтовую бумажку, которую бывший старшина взял с легким поклоном.

Отфорд вернулся в музей около половины пятого и обнаружил, что никто ему не звонил и никто его не спрашивал. Взгляд его упал на книгу "Таков был приказ".

"Хотя двум ротам удалось форсировать реку и захватить незначительный плацдарм на вражеском берегу, потери оказались столь велики, что я был вынужден приказать им отойти на исходные позиции", - снова прочитал он.

И все же, по словам Леннока, через реку переправилась вся бригада. Возможно, Леннок был не в том положении, когда можно все знать точно? А может, не в том положении был и сам Гриббелл?