Условия человеческого существования

28

Охара повторял: - Ваше степенство, пехотная винтовка системы девяносто девять, рядовой второго разряда Охара... И тем, кто еще минуту назад издевался над Охарой, и тем, кто сочувствовал ему, стало как-то не по себе. Неровен час, и с ними может стрястись такая же беда. Есида, пришедший за людьми для работы в каптерке, увидев, как дрожат руки Охары, взял из пирамиды другую винтовку и положил ему на согнутые в локтях руки поперек. - Попробуй, урони! Яматохиса, Кубо, за мной! Яматохиса поднялся, как на пружинах. За ним, с удовольствием наблюдая, как дрожит под тяжестью двух винтовок Охара, не спеша пошел Кубо. Кадзи, чтобы не видеть страданий Охары, отвернулся к окну и раскрыл полевой устав. Но глаза ничего не видели. Он не знал, чем помочь Охаре. Да и решимости не было. Скоро у того онемеют руки и винтовки грохнутся на пол. Тогда придумают другое, еще более тяжелое наказание. Охара недотепа и расплачивается за это собственной шкурой. Чем такому поможешь? Жаль, конечно, бросать его в беде, но что делать? Кадзи старался не смотреть в его сторону. - Слышь, Кадзи, - к нему подошел новобранец Канасуги.; тихо, чтобы не слышал Охара, зашептал: - Я после обеда относил посуду на кухню. Так вот, там говорили, новобранца из пулеметной роты на конюшне давеча из петли вынули... - резко повернулся к нему всем телом. - Понимаешь, говорят, он под себя мочился. Ну все, конечно, как водится, смеялись, проходу не давали. А потом стали замечать, будто и дезертировать нацелился. Старослужащие и решили его проучить. Подловили после отбоя, поучили, понятно... Ну, а он и... Кадзи приложил палец к губам. Ему показалось, что Охара прислушивается - он стоял к ним вполоборота. Винтовка, положенная поперек рук, медленно съезжала. Как только Канауги замолчал, Охара отвернулся. Винтовка совсем накренилась и упала бы, если б Таноуэ не подхватил ее. Осторожно, стараясь не глядеть на него, он положил винтовку на руки Охаре и пошел к своей койке. - А в полковых ведомостях не было, - тихо сказал Кадзи. - Скрыли. Позор. - А ты зачем мне об этом рассказал? - напрямик спросил Кадзи. - Сам не знаю. Подумал, такое легче всего тебе рассказать. - Почему? - Что ты пристал, почему да почему... - Что же это получается? - продолжал Канасуги. - Загонять человека так, что ему бежать хочется? И все должны через это пройти? - Да, так нам внушили. Вошел унтер Сибата. Опять ты? - говорил его взгляд. Охара стоял с закрытыми глазами, стиснув зубы, и из последних сил старался удержаться на ногах. - Правильно, Охара, - сказал унтер. - Вот так и надо - зубы стисни, а держись до последнего! Отдохнем на том свете, Охара. Взяв с полки котелок, Сибата вышел. - Охара свалится, - шепнул Канасуги. Кадзи делал вид, что читает устав. Что предпринять? Пойти в офицерскую комнату и попросить за него? Но ведь только что ему поставили на вид, что он во все вмешивается. Ну и пусть! Пусть Хасидани на него наорет. А он скажет: не могу молчать, господин командир взвода. Охара прихватил чужой затвор потому, что близорук он, Охара. А близорукость не стойкой на караул лечат! Хасидани, конечно, ему бросит: опять разговорчики! Задрал нос, стрелять немного умеешь. Но Охара свалится, господин командир взвода! Ну и вались вместе с ним, вдвоем веселее! Канасуги, не отрываясь, смотрел на Кадзи. - Хочешь, чтобы я пошел просить? - Кадзи резко поднялся с койки. - Не то чтобы хочу... Но ты, Кадзи, всегда помогал Охаре, - прошептал Канасуги. - Пошли? - движением головы Кадзи показал на офицерскую комнату. Канасуги, заколебавшись, огляделся по сторонам. Каждый занимался своим делом, но то, что Охара с минуты на минуту упадет, видели все. Канасуги пошел. - Что это за манера табуном ходить? - встретил их Хасидани. - Коллективных жалоб у нас не положено. - У меня не жалоба, господин командир взвода, а мольба... - А такой формы обращения в армии вообще нет. На чем зиждется жизнь в армии? - На приказе и подчинении. - Я приказал, Охара подчиняется. А целесообразность моего приказа определяю я. Кругом! - И когда они были уже у дверей, он неожиданно бросил: - Пришлите его сюда.

29

- А, будь что будет. Нет у меня больше сил. - Охара уткнулся испачканным грязью лицом в колени. Была короткая минута отдыха. Рота отрабатывала охранение зоны между сторожевыми постами. Хасидани выбрал для учения почти непроходимый участок болота. Все были в грязи с ног до головы. - Да не отчаивайся ты из-за пустяков, - убеждал Кадзи, разглядывая какой-то белый цветок. - Пустяки? - Ну а что? Кадзи сорвал цветок, понюхал. Он пах болотом, как и все здесь. - Она же просто из дому ушла. Это же не значит, что бросила тебя. Охара не ответил. - Ведь на воле все по-другому. Захотела уйти и ушла. Это мы здесь отвыкли от свободы... Кадзи сам почувствовал, что, пожалуй, переборщил. Если б, скажем, Митико вот так ушла? Он счел бы это пустяком? Кадзи тихонько коснулся цветка губами. - Разве ты поймешь, счастливчик? - горько усмехнулся Охара. - А с матерью что будет? Она ведь жила только мной. Всегда жила только мной. Конечно, она женщина старых взглядов. И жену недолюбливала. Но разве за одно это она заслужила голодную смерть? - Урезонь жену. - Попробуй! И сейчас вот пишет: как бы трудно ни пришлось, детей воспитает. И все ради меня. А я еще неизвестно когда вернусь. Мне ее нечего урезонивать. - Да, случай такой, когда, как говорится, угодишь одной, разминешься с другой. - Кадзи приколол цветок к фуражке. - А обеим угодишь - сам ни при чем останешься. Где-то совсем близко послышался голос Сасы: - ...И когда только нас уволят? - И правда, домой бы... - словно отвечая Сасе, грустно протянул Охара. - ...А как насчет переброски на фронт? - расспрашивал Саса. - В День армии Баннай говорил, что солдаты четвертого года службы с первого мая увольняются, а вот уже конец апреля... - Никакой переброски не будет, - уверенно, словно убеждая самого себя, сказал Сирако. - Квантунская армия больше не может бросаться живой силой. Сейчас важнее всего сдержать русских, а не Америку с Англией. А то еще, чего доброго, Манчжурия красной станет. Правда, есть такие, которым подобный поворот дела на руку... Кадзи холодно усмехнулся. Он ничего не сделал, чтобы называться красным, но вообще-то считал бы это за честь. Дурак Сирако! Показывая на Кадзи, Канасуги спросил у Сирако: - А что будет, если русские включатся в войну? Сирако не ответил. - ...Капут тогда, души отдадим Будде, - меланхолично вставил Саса. - Как раньше-то жена с матерью жили? - тихо спросил Кадзи. Охара замигал близорукими глазами. - Хорошо, дружно жили. Все своим чередом шло, а как меня призвали, за каких-то полгода разрушилась семья. Я понимаю, если бы я, скажем, гулял... - В фильмах и пьесах, которые ты рецензировал, такие ситуации не встречались? - Кадзи начинал злиться. - ...Женщина... - донесся до них голос Сасы. Его гораздо больше интересовали разговоры о женщинах, чем безрадостные прогнозы войны, - женщина вроде бутылки... Кадзи минуту прислушивался к теории Сасы насчет женского непостоянства, потом надоело, он снова повернулся к Охаре. Тихо, чтобы другие не услышали, сказал: - Подай прошение об отпуске. Вот после инспекции сразу и подай... - Думаешь, разрешат? - Все может быть. Только смотри, матушка и жена у тебя обе с норовом и постараются сыграть на твоей мягкотелости. Так что держись, не то они тебя на две части разорвут. Охара промолчал. Все упирается в деньги. Будь у него деньги, жена и мать могли бы не зависеть друг от друга. А то две женщины с грехом пополам делят жалкие гроши провинциального журналиста... Да еще каждая в душе надеется на него. А он скорее всего и не вернется... Что станет делать старуха мать? Пойдет с покаянными слезами к невестке, когда наголодается? А ведь может статься, что мать со своим упрямством обратится за помощью к председателю Общества воинов запаса, настроит того против невестки и отсудит в свою пользу вторую половину жалованья. На что тогда будут жить жена и дети? Да, Охаре обязательно нужно побывать дома. Велели строиться. - Теперь займемся выполнением боевой операции взводом, - сказал Хасидани. - Ну, что носы повесили? Устали? Глаза Хасидани остановились на Охаре. - Ты уж, Охара, пока идет инспекция, возьми себя в руки и держись. А потом я подумаю о подходящей для тебя службе. Договорились? - Есть. Так точно, буду держаться, - Охара неуклюже вытянулся по стойке смирно.