Условия человеческого существования

25

Вместе с утренней перекличкой солдаты утрачивают свою свободу. Безликую, мертвую свободу темного, как болото, сна. А в это утро Кадзи утратил радостную свободу, дарованную Митико. - Фехтование на карабинах, всей ротой! - скомандовал дежурный офицер. Унтер Сибата, глянув на Кадзи, съязвил: - У нас тут у одного ноги подкашиваются. - Еще бы, всю ночь в атаку ходить, - откликнулся кто-то из старослужащих. Кадзи знал, что ему не простят. Еще не то придется вытерпеть. Он молча надевал фехтовальный костюм. - Ну что, сразимся? - предложил Сибата и, не дожидаясь, пока Кадзи встанет в позицию, сделал первый выпад. Кадзи покачнулся. Кругом засмеялись. - В атаку ходить мастер, а обороняться его не учили. Новобранцы сражались друг с другом, и только Кадзи окружили старослужащие. Разумеется, это было не случайно. Хасидани сделал вид, что ничего не замечает. Сквозь маску Кадзи видел их не предвещающие добра улыбки. Судя по всему, они готовились к серьезному бою. Что ж, он готов. Кадзи встал в позицию. Не давала покоя мысль о Митико, которая сейчас в комнате за казармой собирается домой. Хино обещал распорядиться, чтобы ее отвезли на станцию. Конечно, сегодня Кадзи не в форме, он не сомкнул глаз, и это сказывается. Раз, другой отбил выпад Сибаты и почувствовал, что ноги не слушаются. Он тут же получил прямой удар в грудь. - Ну что, Кадзи, это потруднее, чем миловаться с женой? - не отставал Ёсида. - Давай-ка я тебя научу! - Сибата отвел карабин. Воспользовавшись остановкой, Ёсида нанес явно запрещенный удар. Кадзи пошатнулся и тут же получил второй, нанесенный уже по всем правилам. Ах, вот вы как! - Прошу еще раз. - И сам не узнал своего голоса. Мышцы напряглись, грудь дышала легко. Кадзи перешел в наступление. Я не могу быть побитым тобой, Ёсида. Да и тобой, Сибата, тоже. Не могу дать себя победить сволочам, я помню ваши ремни, твой, Ёсида, и твой тоже, Сибата. Давайте-ка один на один. Так будет честно! Расстояние между ними уменьшалось. Ёсида отступал. Подойдя почти вплотную, Кадзи отбил карабин Ёсиды и нанес противнику сокрушительный удар в грудь. Точно по форме. Теперь Ёсида боролся за свой престиж. Ефрейтор не может уступить новобранцу. Кадзи решил экономить силы. Отступая, он забирал влево, рассчитывая, сманеврировав, развернуться и застичь Ёсиду врасплох. Ёсида завалил карабин - значит, легко будет дать сверху. Тут он споткнулся, успел еще парировать длинный удар Ёсиды, но упал, получив подножку. Кто-то ударил его карабином плашмя по спине. Кадзи вскочил. За одной маской в улыбке скалились зубы. Кадзи чутьем угадал, кто ему подставил подножку и с ходу нанес удар. - Прошу прощения! Противник полетел с ног. Это был настоящий таран. Один за другим, не давая Кадзи передохнуть, на него наседали старослужащие. Кадзи, рассвирепев, как тигр, бил всех без разбора. В этой бешеной схватке Кадзи ощутил внезапное освобождение. Он бил, колол, отражал удары прикладом и возвращал их. - Даешь, Кадзи! - услышал он за спиной. - Если так пойдет дело, станешь чемпионом полка. Сразимся? Все отступили. Это был унтер Сога. - Сразимся? Он стал в позицию. Кадзи тяжело дышал. Ноги подкашивать. Сога был невозмутим. Он наступал уверенно и спокойно. Он подавлял Кадзи. Кадзи начал задыхаться. Отступил, чтобы передохнуть. Опять отступил. - Не отступать! - приказал Сога. - Отступая, не побьешь. Вперед! Кадзи остановился. Сделав шаг назад, Сога открыл грудь. - Вот сюда! Давай! Но карабин Кадзи отбили. Почти в ту же секунду он получил удар, подался назад. Видно, он слишком запрокинул голову - удар пришелся в горло. Кадзи упал на колени, пытался еще встать, но потерял сознание. -Принесите ему воды, - бросил Сога и повернулся к старослужащим: - Позор! Один новобранец всю команду разделал. Кончать фехтование! - приказал он. Кадзи пришел в себя, приподнялся. - Сделай на горло холодный компресс, - посоветовал Сога. - Одышки у тебя нет, обойдется. Рассчитывай движение, особенно при коротких ударах. Митико еще издали увидела, как плохо выглядит Кадзи - него позеленело лицо. Он пришел как был, в нагруднике. - Я не могу тебя проводить, Митико. Сейчас будет построение. Он хотел сказать это как можно более спокойным, беззаботным тоном, но ничего не получилось. Из горла вырвался хрип. - Мне уходить? Уже? - Митико с силой потянула его к себе за ремень нагрудника, потом отпустила. - Уходи скорее, не могу!.. Спасибо, что приехала, - прохрипел Кадзи. - Не будем прощаться, хорошо?

26

- Еще чуть-чуть и остался бы инвалидом, - сказал врач дежурному по четвертой роте унтер-офицеру Исигуро, показывая на Кадзи. - Даю ему освобождение. Исигуро хотел было так и записать, но Кадзи попросил разрешения обратиться. - Господин врач, я не прошу освобождения, с меня достаточно лекарства. - Откуда такой ретивый новобранец выискался! - засмеялся врач. - Ему не нужно освобождения от учений - слыхали? Видать, повышения вне очереди ждешь? Кадзи подумал, что сейчас ему никак нельзя получать освобождение. В обычное время это предел мечты. Но только не сейчас. Получить освобождение после свидания с женой - значит выставить себя на смех. Терпеть насмешки, видеть, как они скалят зубы... Врач отпустил его, предупредив, что горло надо беречь. Кадзи поднялся и поклонился. Какой толк от предупреждений? Ведь теперь старослужащие станут на каждых занятиях но штыковому бою метить ему в горло. Исигуро даже высказал Кадзи притворное участие. - Доложу командиру роты о твоем ранении. А также с том, что ты не взял освобождения и остался в строю. Кадзи и не думал верить этому фальшивому сочувствию Просто Сога - давнишний соперник Исигуро, и если капитану доложить под настроение, что от его удара придется списывать новобранца в инвалидную команду, Соге нечего надеяться на повышение...

27

Зима, полгода терзавшая землю, отступала. В степь пришло солнце. У подножья сопки зима задержалась дольше всего, но и оттуда ей пришлось убраться. С весной низменность превратилась в болото, она лежала, словно труп зимы, разбухший и черный. Чем ближе к границе, тем болотистее почва. Над трясиной - бугорки земли, поросшие травой. Кочка и кругом вода. Провалишься - поминай, как звали. Ступать можно только с кочки на кочку. Если б всюду так, можно было бы поручить охрану границы этому природному заслону и распустить сторожевые отряды. Но в том-то и дело, что очень уж здесь разнообразный и хлопотливый рельеф. В иных местах болота пересечены, словно дамбами, пластами твердого грунта. На них и проводились тактические учения на местности, близилась инспекция, и Хасидани усердствовал, гонял людей до седьмого пота. - Послеобеденные учения отменяются, - объявил Хасидани переждав восторженный рев, докончил: - После обеда - проверка оружия. Замечу грязь - плохо будет! После ужина - энные учения. Отработаем охранение зоны между сторожевыми постами с последующим переходом к ведению боя в условиях ограниченной видимости. Так что удовольствий хоть отбавляй. Разойдись! Хасидани принес из канцелярии письма. - Охара, Кадзи, Ямагути... Кадзи с тихой улыбкой посмотрел на конверт, но распечаывать не стал, спрятал во внутренний карман кителя. Саса опросил: - Прочитай! Верно, от жены. Кадзи рассмеялся и покачал головой. - Нет, сейчас не стану. Буду носить на груди, пока хватит терпения. - Твоя жена, Кадзи, хорошая женщина. Обязательно раз в неделю пришлет весточку, интересуется, значит. А моя лежебока неизвестно что поделывает. - У тебя ж есть талисман, - пошутил Кадзи. Толкнув в бок соседа, молодого новобранца, Саса сказал: - Складная у него баба, у-ух! Ты не сердись, Кадзи, я ведь хвалю. Ямагути вертел письмо с кислой миной. Вопреки ожиданиям, это оказалось извещением из ломбарда, сообщавшим о пропаже заклада за невыкупом. Кто-то из приятелей без ведома семьи заложил его костюм в ломбард и не удосужился выкупить. Черт с ним с костюмом, когда он еще его наденет, но обидно, что те, на воле, позволяют себе все, что заблагорассудится. Охара ушел читать письмо к окну. Я получила письмо от жены вашего товарища, - писала ему жена, - в котором говорится, что в вашем предыдущем послании вы писали не то, что думали. Каковы же ваши истинные намерения? Впрочем, суть не в этом. От вашего предыдущего письма матушка пришла в восторг. Если б вы были здесь, я бы все стерпела, даже ее непомерную гордыню. Но сейчас я не могу себе позволить такой роскоши. Ваша матушка забрала хозяйство в свои руки, я ни гроша не могу потратить по своему усмотрению. Она мать и до вашего возвращения будет заправлять в доме сама. Разве так говорят невестке, жене единственного сына? Она считает меня транжирой, я не имею права ничего купить, даже детям. Твердит, что это роскошь, что я самоуправствую ей назло, договаривается до того, что, мол, неизвестно, чем я занимаюсь за ее спиной... Вы слабый, добрый, верный сыновнему долгу человек, вы беспокоитесь о матери и настаиваете, чтобы я не бросала ее. Но, простите, после долгих размышлений я вынуждена поступить по-иному. Сегодня я была в фирме, где вы служили, и попросила половину вашего жалованья выдавать мне. Завтра я забираю детей и ухожу из вашего дома. На половину вашего жалованья прожить нельзя, и мне придется заняться каким-нпбудь рукоделием. Обещаю вам заботиться о детях до вашего приезда. Простите, что оставляю вашу матушку. Признаться, мне ее совсем не жалко. Злобная, вздорная старуха, - она заслужила одинокую старость! Слезы не пролью, когда она умрет, потому что уже наплакалась из-за нее при жизни!.. В маленькой вселенной, составлявшей мир Охары, наступил полный мрак. Он машинально разобрал и почистил затвор. Потом по ошибке взял затвор Кубо, лежавший рядом, и сунул в свой карабин. Затвор не шел, Охара стал толкать его силой. - Неправильно собрал, - высказал предположение Кадзи. Охара с натугой рванул затвор назад, и тут случилось непоправимое: обломилась затворная задержка. Охара похолодел. За вмятину на ножнах штыка каким мордобоем угощают, а тут винтовку лишил жизни! Господи, что-то будет! - Ну, вот и обломал, куда только твои глаза глядели? - посочувствовал Кубо, но когда увидел, что это его затвор, даже в лице изменился. - Ну, что теперь делать прикажешь? Гад проклятый! Делать-то что? Моя же винтовка! Он развернулся и хватил Охару по лицу. - Из-за тебя я должен писать объяснение военному министру! Из-за тебя меня по морде бить будут, с винтовкой на караул поставят! У-у, сволочь! Охара свалился на пол. Закрыв лицо руками, он молча сносил пинки вконец взбесившегося Кубо. Кадзи ждал, что кто-нибудь вмешается, но никто, по-видимому, не хотел ссориться с Кубо, который был на хорошем счету у старослужащих и ладил с однокашниками-новобранцами. - Хватит, пожалуй, Кубо, - наконец не выдержал Кадзи. - Битье тут не поможет. Винтовку этим не исправишь. Прости его. Кубо повернулся к Кадзи. Он ждал его вмешательства. - А если не желаю, тогда что? - Ну бей, пока рука не отсохнет, - резко сказал Кадзи. - А ты не лезь не в свое дело, а то и тебе не поздоровится! Все знают, что ты красный! - Ну и что из этого? - А то, что тебя здесь никто терпеть не может! Кадзи хотелось видеть глаза остальных. Он повернул голову тут же пошатнулся от звонкой, обидной пощечины. Кадзи сделал шаг к нему, его трясло от гнева. Сопляк, мальчишка на побегушках! Кадзи смертельно хотелось дать ему пинка. Расстояние как раз подходящее. Такие вот типы и превращаются в Ёсиду, Сибату или Банная... Он сейчас даст ему пинка. - Яматохиса, держи этого дурака! - с трудом подавляя себя, прохрипел Кадзи. - Кубо, беру на себя! - с винтовкой наперевес Яматохиса встал между ними. Все смотрели на дверь кабинета взводного командира, опасаясь, что она откроется. Дверь действительно открылась, вошел Хасидани. Выслушав Яматохису, он повернулся к Охаре. - Ты отброс, ты позор армии! Мне бы не хотелось вспоминать устаревшие наказания, но на тебя, видно, ничто другое не подействует. На месте, где стоишь, винтовку на караул! - скомандовал он. - На два часа! И повторяй: "Ваше степенство, пехотная винтовка системы девяносто девять, рядовой второго разряда Охара из-за своего разгильдяйства повредил вашу затворную задержку. Никогда, даже если солнце взойдет с запада, я не допущу впредь такой оплошности, потому прошу простить меня. Смиренно прошу прощения". Понял? И повторяй всякий раз, как кто-либо входит в комнату! А после доложишь о порче винтовки унтер-офицеру Соге. О результатах сообщишь мне. Только и знаешь, что марать честь взвода! Ничего, сегодня тебя взгреют! А вы посматривайте за ним, ясно? Затем, обернувшись, Хасидани поискал глазами Кубо. Тот спрятался за спину Таноуэ. - Кубо, если у тебя на глазах могут взять твой затвор, то и штаны как-нибудь снимут! Олух! Еще на действительной служить хочешь. Взгляд Хасидани полоснул по лицу Кадзи: - Всякий раз, как что-нибудь случается в отделении, ты тут как тут. Без тебя ни одна заваруха не обходится, обязательно встреваешь. Будь поскромнее! И терпению командира роты есть предел. Понял? - Так точно, понял, - ответил Кадзи с каменным лицом.