Два знатных родича

Жених

Я ничего не требую, кроме того, что вы сами обещаете, и со своей стороны исполню все, что обещал вашей дочери.

Тюремщик

Ладно, мы поговорим об этом подробнее, когда все торжества окончатся. Но имеете ли вы согласие моей дочери? Если да, то я согласен.

Жених

Я имею ее согласие. Вот идет она сама.

Входит дочь тюремщика.

Тюремщик

Мы с твоим другом говорили здесь об известном тебе деле. Теперь не будем больше говорить об этом, пока суматоха при дворе не пройдет; тогда мы побеседуем окончательно. Будь внимательна к узникам: я слышал, что это принцы.

Дочь тюремщика

Вот эти покрывала назначены для их комнаты. Право, жаль, что они в тюрьме; впрочем я пожалела бы тоже, если бы их здесь не было. Мне кажется, что своим терпением они могут посрамить всякое несчастье; сама тюрьма гордится ими, а они в своей комнате вмещают целый мир.

Тюремщик

Говорят, что они оба - просто совершенство.

Дочь тюремщика

Я готова поклясться, что всякая слава мала для них: они стоят гораздо выше всяких росказней.

Тюремщик

Я слышал, что в битве они одни только и сражались храбро.

Дочь тюремщика

Весьма вероятно; это благородные страдальцы. Воображаю, как прекрасны были бы они, если бы остались победителями, - с таким благородством они остаются свободными, несмотря на тюрьму, превращая свое горе в веселье и подшучивая над своим несчастьем.

Тюремщик

Неужели?

Дочь тюремщика

У них такой вид, как будто они так же мало знают о своей неволе, как я об афинском правительстве. Они хорошо едят, смотрят весело и разговаривают обо всем, кроме своего плена и своей беды. Лишь изредка у одного из них вырывается вздох, как бы рожденный в муках; тогда другой сейчас же упрекает товарища, но так нежно, что мне самой хотелось бы вздохнуть, чтобы быть так наказанной или, вернее сказать, чтобы вздох принес мне такое утешение.

Жених

Я никогда не видал их.

Тюремщик

Ночью сам герцог тайно приходил сюда, и они вели себя точно так же. Не знаю, что это значит.

В окне тюремной башни показываются Паламон и Аркит.

Смотрите, вон они; это выглядывает Аркит.

Дочь тюремщика

Нет, это Паламон; Аркит пониже ростом, и его почти не видно.

Тюремщик

Довольно, не показывайте на них пальцами; не нужно, чтобы они нас видели. Уйдем отсюда.

Дочь тюремщика

Смотреть на них - просто праздник. О боги! Как люди бывают различны! (Уходят.).

Сцена 2

Там же.

Входят Паламон и Аркит

Паламон

Как поживаешь, дорогой кузен?

Аркит

Как ты живешь?

Паламон

Во мне осталось силы

Довольно, чтоб смеяться над несчастьем

И жребий несть, войною данный нам.

Мы узники, кузен, - боюсь - навеки.

Аркит

Да, кажется, что так; и я готов

Покорно ждать велений злой судьбины.

Паламон

О, дорогой Аркит мой! Что-то Фивы?

Что с нашими друзьями и родными?

Как грустно знать, что родины прекрасной

Мы больше не увидим никогда;

Не будем мы на играх благородных

Смотреть на смелых юношей фивян,

Несущих гордо бант от дамы сердца

И мчащихся, подобно кораблям

На парусах; не будем становиться

Мы с ними в ряд, чтоб ринуться вперед

Быстрее, чем восточный буйный ветер,

И за собой соперников оставить,

Как стаю туч, и в беге быстрых ног

При возгласах восторженных народа

Добыть венцы победные скорей,

Чем пожелать победы нам успеют!

Не будем мы, как чести близнецы,

В бою с врагом отважно биться рядом;

Не будут кони гордые под нами,

Как море, волноваться и кипеть!

Увы, мечи сверкающие наши,

Сам бог войны кровавыми очами

Меча грозней и лучше не видал,

Мы их лишились! Их судьба - заржаветь,

Состарившись; они украсят храмы

Богов, которым ненавистны мы!

Извлечь их нам не суждено, чтоб в битве

Толпу врагов, как молнией, разить!

Аркит

Нет, Паламон; увы, надежды эти

В плену, как мы; увянет наша юность

В тюрьме, как слишком ранняя весна.

Нас старость здесь застанет, Паламон,

И, что всего ужаснее, - безбрачных.

Объятий сладких любящей жены,

Вооруженных чарами Амура,

Увы, не будут шеи наши знать;

Потомства не оставим мы; не будем

Смотреть на повторенье наших лиц

В утеху нашей старости, не будем

Учить своих прекрасных сыновей,

Как молодых орлят, бесстрашным оком

Смотреть на блеск мечей: "Не забывайте,

Кто ваш отец; старайтесь победить!"

Оплачут нас прекраснейшие девы

И будут в грустных песнях проклинать

Судьбу слепую, чтобы устыдилась

Она несправедливости своей,

Сгубившей нашу радостную юность.

Вот весь наш мир! Здесь будем видеть мы

Друг друга лишь; о горе нашем тяжком

Лишь бой часов рассказывать нам будет;

Не суждено нам видеть, как на воле

Созреет виноград; настанет лето

И принесет всем радости, - а здесь

Царить зима в жилище нашем будет.

Паламон

Ты прав, Аркит. Фиванских верных псов,

Леса родные оглашавших лаем,

Не будем мы, как прежде, громко звать;

Метать не будем острых копий наших

В свирепых вепрей, в ужасе пред нами

Бегущих, как парфянские стрелки,

Не поразим их нашей острой сталью!

Вся мужества отрада, все утехи

Отважных душ - умрут для нас навек,

И, что всего ужаснее для чести,

Угаснем мы в бездействии пустом,

Как дети плена, грустно и безвестно.

Аркит

Все это так. Но все же я скажу,

Что даже в этой бездне злого горя

Из этих всех ударов злой судьбы

Две выгоды большие происходят:

Во-первых, если боги соизволят,

Свою мы твердость можем показать,

А во-вторых - мы здесь вдвоем с тобою.

Пусть пропаду я, если эти стены

Считать я буду за тюрьму, пока

Мой Паламон со мною!

Паламон

Да, конечно,

Мы счастливы, что нас судьба связала.

Две честные, высокие души,

Два благородных тела оживляя,

Сумеют злобе случая слепого

Противостать, пред горем не падут,

Пасть не должны, хоть, право, и могли бы:

Лишь стоит умереть, - конец всему!

Аркит

Не можем ли найти мы долю счастья

Средь этих стен, столь ненавистных всем?

Паламон