Два знатных родича

И все ж творят великое, - так точно

Стремились сердцем мы одна к другой.

Что любо было ей, - мне было любо

Без рассужденья; если я срывала

Цветок, чтоб меж грудей моих воткнуть,

Тогда еще едва лишь припухавших

Вокруг сосцов, - старалась и она

Найти цветок такой же и спешила

Вложить его в такую ж колыбель

Невинную, где сладко умирал он,

Благоухая, фениксу подобный.

Любила ль я уборы головные,

Они и ей служили образцом;

Любила ли она покрой одежды,

Всегда изящный, хоть порой небрежный,

И мне покрой тот нравился всегда;

Когда я чутким уловляла ухом

Мотив и напевала что-нибудь,

Старалась и она его запомнить,

И тот напев ее не покидал:

Сквозь сон его Флавина напевала.

Вся эта речь, столь длинная, - как это

Понятно всем, кто чист душой,

Лишь плод побочный сладкого былого,

И цель ее лишь в том, чтоб показать,

Что и любовь простая девы к деве

Порой сильней, чем зрелая любовь.

Ипполита

Ты - вне себя. Ты хочешь этой речью,

Столь быстрою и страстною, - сказать,

Что никогда не будешь ты мужчину

Любить так нежно, с силою такой,

Как девочку Флавину ты любила.

Эмилия

Да, в этом я уверена.

Ипполита

Увы,

Сестренка, в этом я тебе не верю,

Как не поверю, чтобы аппетит

Мог быть совместен с отвращением к пище.

Но если б я могла тебе поверить,

Меня ты оттолкнула б от руки

Героя благородного - Тезея,

О счастии которого теперь

Готова я молиться, твердо веря,

Что царствую я в сердце у него

Прочней, чем Пиритой.

Эмилия

Не стану спорить,

Но при своем я мнении останусь.

Звуки рожков. Ипполита и Эмилия уходят.

Сцена 4

Поле близ Фив.

За сценой шум битвы. Отбой. Трубы.

Входят Тезей, одержавший победу, герольд и свита.

Три королевы встречают Тезея и падают перед ним ниц.

Первая королева

Звезда твоя вовек да не затмится!

Вторая королева

Земля и небо да благословят

Тебя навеки!

Третья королева

Кто ни пожелал бы

Тебе всех благ, - воскликну я: аминь!

Тезей

С высот небесных боги беспристрастно

На смертных нас взирают и творят

Свой правый суд, карая по заслугам.

Идите же теперь, чтоб разыскать

Тела супругов ваших; погребенье

Им воздадим мы с торжеством тройным.

Пусть в пышности скорей избыток будет,

Чем недостаток. Мы пошлем людей,

Которые в правах законных ваших

Вас водворят и все устроят вам,

Чем лично мы заняться здесь не можем

По недостатку времени. Прощайте ж

И да хранят вас небеса!

Королевы уходят.

Вносят Паламона и Аркита, они без сознания, на носилках.

Кто это?

Герольд

Судя по их значению в войске, - лица

Высокие. Я слышал, что они

Из знати Фив, двоюродные братья

И короля племянники.

Тезей

Клянусь

Шеломом Марса; я в бою их видел!

Как пара львов, добычу жадно рвущих,

Они себе прокладывали путь

В рядах врага, во всех вселяя ужас.

Я не сводил с них глаз: они являли

Мне зрелище, достойное богов.

Что пленник мне сказал, когда спросил я,

Как их зовут?

Герольд

Зовут их, сколько помню,

Аркит и Паламон.

Тезей

Так, это верно;

Припоминаю. Живы ли они?

Герольд

Не живы и не мертвы; если взяты

Они в то время, как нанесть сбирались

Последние удары, - может быть,

Они еще очнутся. Оба дышат

И сохраняют звание людей.

Тезей

Тогда прошу я с ними обращаться,

Как с честными людьми. Во много раз

Такие дрожжи лучше и ценнее,

Чем зрелое вино в лице других.

Пусть наши все хирурги им помогут;

Целительных бальзамов - не жалеть!

Жизнь этих двух - дороже нам, чем Фивы.

Конечно, если б, полные здоровья

И сил, они остались на свободе,

Я предпочел бы мертвыми их видеть;

Но в сорок тысяч раз приятней мне

Теперь в плену их сохранить живыми.

Несите ж их отсюда прочь скорее,

От нашего лица: хотя мы к ним

И благосклонны, - нам они враждебны.

Служите им, как люди могут людям

Служить, и даже больше - для меня!

С тех пор, как мне все ужасы знакомы,

Гнев, ярость, заклинания друзей,

Свободы жажда, бешенства порывы,

Любовь и ревность и супруги просьбы,

Все это наложило на меня

Свою печать, - природа не могла бы

Ее без принужденья наложить:

Я мягче стал в своих веленьях; больше

Рассудок с волей борется во мне.

Итак, во имя Аполлона, ради

Любви моей, - что лучшего есть в нас,

Пусть это все сослужит службу лучшим

Их качествам! Теперь пойдемте в Фивы;

Исполнив там, что нужно, мы обратно

Пойдем в Афины во главе полков.

Трубы. Все уходят. Свита уносит Паламона и Аркита.

Сцена 5

Другая часть того же поля, далее от Фив.

Торжественная похоронная процессия. Входят королевы, сопровождая

носилки с телами королей.

Хор

Все урны, все благоуханья

Пусть унесут отсюда прочь!

Пусть стоны, плач и воздыханья

День ясный превращают в ночь!

Мрачнее смерти скорби наши,

Мы погребальный льем бальзам,

Слезами наполняем чаши

И шлем стенанья к небесам!

Прочь, быстроокая отрада!

Печаль, веселья враг, приди!

Прочь утешения, - их не надо;

Лишь скорбь лелеем мы в груди!

Третья королева

Здесь к нашим усыпальницам дороги

Расходятся. Пусть снова радость к вам

Придет, а к мертвым - тихий мир.

Вторая королева

(первой)

Вот там

Твоя дорога.

Первая королева

(второй)

Там - твоя.

Вторая королева

Хоть боги

Ведут всегда по разным нас путям,

Но всех к концу приводят роковому.

Третья королева

Наш мир подобен городу большому,

Где много улиц к площади ведут:

Та площадь - смерть, и все туда придут.

(Расходятся).

АКТ II

Сцена 1

Афины; сад; на заднем плане - тюрьма.

Входят тюремщик и жених его дочери.

Тюремщик

На мой век мне довольно малого; кое-что я оставлю вам, но немного. Что делать! Я служу при тюрьме, назначенной для важных узников, но такие здесь редко бывают: пока попадется семга, наловишь множество пескарей. Обо мне ходят слухи, что я богаче, чем это есть на деле; мне хотелось бы, чтобы я был таким, как обо мне рассказывают. Как бы то ни было, я клянусь, что завещаю моей дочери все имущество после моей смерти.