Баллада о снеге

Сейчас Фрэйя уже вставала и ходила по комнате. Как только она открыла глаза и посмотрела на Ральфа  – он больше не приходил. Это к лучшему.

Но себя обмануть сложно. Мысли о наемнике не отпускали.

Кто он на самом деле?

Грубый, безжалостный, жестокий человек.

И все же...

Он видел ее в лесу.

Глаза в глаза.

Он узнал ее тайну. Он промолчал.

Когда предали все, даже единственный друг, наемник протянул руку. Спас.

Он был очень красив, как может быть красив только Дьявол. И от этого становилось страшно.

Сладко.

Так сладко, что кружилась голова.

39.

Голова пока была на плечах. И это главное. Хотя жить не хотелось.

Алан возвращался домой. Что его ждет? Как пройдет встреча с отцом, если сын запятнал свою честь? О предстоящем возвращении думать было невыносимо. Скоро станет еще хуже.

Хотя хуже некуда.

Сэр Энгус выгнал Алана.

Элеонора не замечала.

Она даже ни разу не посмотрел в его сторону.

Обольстительная красавица, по желанию которой все и случилось.

Фрэйя не выходила из комнаты. Ее заперли.

Наемник... это было самое страшное...

Алан не хотел убивать Фрэйю, правда, не хотел. Когда Элеонора попросила об услуге – он сразу же отказался. Он ужаснулся, но...

Элеонора умела просить.

Элеонора умела платить за просьбы.

Не взять такую щедрую плату было невозможно. И тогда Алан решил, что исполнит желание хозяйки – пронзит тело Фрэйи стрелой. Но не убьет. Просто ранит.

Если бы он хотел убить – он бы целился в горло – он бы не промахнулся.

У них в роду всегда были меткие стрелки.

Алан целился в плечо.

Все это он кричал тогда наемнику, дрожа от страха и ужаса.

Но наемник ничего не слышал. Наемник сказал, что, наверное, теперь метких стрелков в его роду станет меньше и отсек Алану кисть руки.

Дикий, раздирающий грудную клетку крик.

Больше он ничего не помнил. Очнулся в луже собственной крови. Один.

40.

Один час. Всего один, и за ней придут. Фрэйя попросила оставить ее одну.

В красивой богатой одежде было непривычно и несвободно. Волосы убраны в золотую сетку, на груди – тяжелое холодное ожерелье.

Невеста.

Всего один час наедине с собой. Потом за ней придут.

Ее обвенчают с другом отчима, таким же старым, обрюзгшим и чужим, как и он сам.

Один час.

Она станет хозяйкой. Другого замка.

Какой сильный снегопад! Из окна невозможно ничего рассмотреть...

Кто-то вошел? Она же просила оставить ее одну всего на один час!

Резко обернулась.

Наемник...

Виски сдавило, сковало, больно...

Как тогда, в лесу - глаза в глаза - и невозможно спрятаться, невозможно дышать, сказать ничего невозможно.

Как медленно он идет...

Фрэйя знала, чувствовала, понимала, что сейчас он ее коснется. Она боялась этого.

Она желала этого.

Остановился.

Она так и не поняла, кто первый из них это сделал. Ладони встретились.

Пальцы обожгло.

Никак не отвести глаза.

Больно, Боже, как больно!

Они стояли молча, не шевелясь, глядя друг другу в глаза, не отнимая ладоней.

За окном шел снег.

Время остановилось.

Судьба подарила немного. Всего лишь возможность попрощаться.

41.

Попрощаться не дали. Мэри наблюдала из окна своей высокой башни за процессией, которая увозила от нее Фрэйю. Навсегда.

Рядом привычно ворчала няня, в камине потрескивал огонь.

Мэри провожала глазами свою единственную подругу и близкого человека.

Маленькие дети, лишенные внимания и любви, очень быстро взрослеют.

Они многое понимают без слов.

Теперь в комнату с гобеленами и пушистыми шкурами на полу будет подниматься лишь отец.

Но отец не привезет Мэри лесных орехов и ежика.

Он даже не взял ее с собой на венчание в монастырь.

42.

Монастырь уже виднелся вдали, осталось лишь миновать опушку. И вдруг со всех сторон посыпались стрелы.

От них нельзя было скрыться.

Стрелы летели, раня животных и всадников, вклиниваясь между звеньями кольчуг рыцарей, портя дорогие одежды вельмож.

На телах появлялись красные капли. Растекались. Щедро брызгали на снег.

Отец Алана не был захудалым рыцарем. Он отдал сына в услужение, согласно обычаю. Из мальчика должны были сделать рыцаря.

Но сделали калеку.

Такое не прощают.

За такое расплачиваются. Кровью.

43.

Кровь была везде. Фрэйя лежала на ледяной земле. Ее придавила раненая лошадь. Девушка видела перед собой лишь ноги, следы, грязь и красные капли. Вдруг ее схватили чьи-то руки и стали вытаскивать из-под животного. Наконец можно свободно дышать.

-Беги в лес, - рядом раздался голос Ральфа, –  прячься среди деревьев.

Дважды говорить не пришлось. Лес всегда был ее другом.

Мимо просвистела стрела. Фрэйя продолжала бежать.

Ральф был снова на коне. Он прокладывал себе дорогу среди нападавших, быстро орудуя мечом. Рубящие удары сыпались в разные стороны, копыта жеребца давили распростертые на земле тела.

Фрэйя была уже далеко.

Девушка не увидела ни изуродованную Элеонору, ни обезглавленного сэра Энгуса, ни раздавленного лорда Фицроя.

Позади раздался стук копыт.  Ее кто-то преследовал. Густой кустарник не давал возможности свернуть в сторону. Обернулась. Ральф.

Наемник подъехал к девушке, свесившись с седла, поднял ее и посадил перед собой.

Фрэйя сразу поняла, что в замок они не вернутся.

Сразу вдруг стало спокойно. Только чуть-чуть страшно.

Легко.

Так легко, что кружилась голова.

Девушка подняла лицо и посмотрела на тусклое зимнее солнце. Желтое.

44.

Желтый – цвет осени. Им окрашены старые листья и крик улетающих стай. Увядание.

Но сейчас зима. Снег. Белый цвет.

Он означает очищение.

Вороной конь летел по снежному полю навстречу закату, который окрашивал огненными полосами кромку горизонта.

Вокруг царило безветрие и безмолвие.

Только стук копыт.

Бьющееся живое сердце.

Впереди - северный замок.

45.

Северный замок на скале, о камень которой разбиваются волны холодного моря, оживал. У него появилась хозяйка. Тоненькая девочка с алой лентой в густых волосах.

Старые стены постепенно наполнялись теплом, вбирая в себя жар зажженных в каминах дров, слушали звонкие голоса и даже смех.

Фрэйя больше не прятала свой голос и часто пела для всех, кто собирался в главном зале после ужина.

Самым преданным слушателем был мальчик по имени Роб.

Каждый вечер Ральф поднимался в спальню.

Их спальню.

Фрэйя помогала ему раздеться, а затем подавала кубок подогретого вина. Это было самое любимое время суток. Время, когда он оставался с девушкой наедине.

Опустошив чашу, Ральф возвращал ее Фрэйе, вынимал из ножен меч и клал его на середину кровати в знак того, что  он не коснется девушки.