Я здесь не для того, чтобы говорить речи

Наконец, можно сказать, что списание внешнего долга всего «третьего мира» и его экономическое восстановление в течение десяти лет обошлись бы меньше чем в шестую часть военных расходов всего мира за тот же срок. По сравнению с этой чудовищной расточительностью в экономике еще больше беспокоит и печалит расточительство человеческих ресурсов: военная промышленность держит в плену целую армию мудрецов, которую ни разу не удавалось собрать ни одному предприятию в истории человечества. Это наши люди, чье обычное место не там, а здесь, за этим столом, и их необходимо освободить для того, чтобы они помогли нам создать в области образования и юстиции то единственное, что может нас спасти от варварства: культуру мира.

Несмотря на эту драматическую определенность, гонка вооружений не дает нам ни минуты передышки. За то время, что мы сейчас обедаем, была построена новая ядерная ракета; завтра, когда мы проснемся, их число в хранилищах смерти полушария богатых увеличится еще на девять. Стоимости всего лишь одной из них хватило бы — хотя бы на одно осеннее воскресенье, — чтобы обрызгать сандалом Ниагарский водопад.

Один великий романист нашего времени как-то спросил себя, не превратится ли Земля в ад для других планет. Или может быть, она станет чем-то более ничтожным: деревней без памяти, брошенной своими богами в последнем предместье великой вселенской родины. Но растущее подозрение, что это единственное место в Солнечной системе, где чудесным образом зародилась жизнь, безжалостно подводит нас к удручающему заключению: гонка вооружений развивается в направлении, противоположном разуму.

И не только человеческому разуму, а разуму самой природы, чей смысл ускользает даже от всевидения поэзии. От зримого появления жизни на Земле должно было пройти триста восемьдесят миллионов лет, чтобы бабочка научилась летать, и еще сто восемьдесят миллионов лет, чтобы придумать розу, чье единственное предназначение — быть прекрасной, а также четыре геологические эры, чтобы человеческие существа — в отличие от прадедушки питекантропа — обрели способность петь лучше птиц и умирать от любви. Не составляет труда для таланта homo sapiens в золотой век науки придумать способ обратить в ничто сложнейший, колоссальнейший процесс формирования современного человеческого интеллекта, занявший много тысяч лет, — простым нажатием кнопки вернуть все в начальную точку, в эпоху того же питекантропа.

Мы здесь ради того, чтобы попытаться помешать этому, присоединив наши голоса к бесчисленным другим, призывающим к миру без оружия, к справедливому миру. Но даже если это произойдет, наша сегодняшняя встреча не будет напрасной. Спустя миллионы или миллиарды лет после взрыва одна выжившая саламандра заново пройдет все стадии развития видов и, возможно, будет коронована как самая прекрасная женщина из новых созданий природы. От всех нас, мужчин и женщин, представителей науки, искусства и литературы, людей разума и мира, от нас зависит, чтобы приглашенные на эту фантастическую коронацию не пришли на праздник с сегодняшними страхами. Со всей скромностью, но и со всей силой духа я предлагаю, чтобы мы здесь и сейчас приняли обязательство создать сокровищницу памяти, способную пережить атомный потоп. Это будет бутылка звездных кораблекрушений, брошенная в океаны времени, чтобы человечество грядущих времен узнало о нас то, что ему не смогут рассказать тараканы: что здесь когда-то существовала жизнь и в ней господствовали страдание и несправедливость, но у нас также была любовь, и мы были способны представить себе настоящее счастье; о виновных в нашей катастрофе, о глухоте к нашим призывам к миру и к тому, чтобы сделать нашу жизнь лучшей из возможных, а также о том, как варварскими изобретениями в каких-то своих ничтожных интересах мы сами стерли жизнь из памяти Вселенной.

Непобедимая идея

Куба, Гавана, 4 декабря 1986 г.

Все началось с этих двух высоковольтных вышек, стоящих у входа в дом. Две ужасные вышки, словно два жирафа из варварского бетона, которые бессердечный чиновник приказал установить внутри переднего сада, даже не предупредив об этом его законных хозяев, и которые сейчас, в этот самый момент поддерживают над нашими головами высоковольтное напряжение в сто десять миллионов ватт, чего достаточно для поддержания включенными миллиона телевизоров или двадцати трех тысяч кинопроекторов 35 мм. Обеспокоенный этим известием, президент Фидель Кастро появился здесь шесть месяцев назад, чтобы выяснить, есть ли возможность как-то исправить ситуацию и возместить ущерб в случае чего — и так мы обнаружили, что этот дом очень подходит для пристанища Фонда нового латиноамериканского кино.

Башни остались на своем месте, и они кажутся все более отвратительными по мере того, как дом становится прекраснее. Мы пытались замаскировать их королевскими пальмами, утыкать цветущими ветками, но их уродство столь впечатляюще и велико, что затмило все наши ухищрения. Единственное, что нам пришло в голову (как последний шанс превратить поражение в победу), — это попросить вас узреть в них не то, что они представляют собой на самом деле, а непоправимо изуродованную скульптуру. Только после того как этот дом стал резиденцией Фонда нового латиноамериканского кино, мы узнали, что история дома не началась и не закончилась этими вышками, и многое из того, что о нем рассказывалось, ни правда, ни ложь. Это кино. Как вы уже догадались, именно здесь Томас Гутьеррес Алеа снял фильм «Выжившие». Спустя восемь лет после премьеры и через двадцать семь лет после победы Кубинской революции он не стал новой истиной в истории воображения или ложью в истории Кубы, будучи частью реальности между настоящей жизнью и выдумкой, что и представляет собой кино.

Поэтому немногие дома — вроде этого — так подходят для того, чтобы начать путь к нашей конечной цели, которая является не чем иным, как интеграцией латиноамериканского кино. Так просто и так безумно. И никто не может заклеймить нас ни за простоту, ни за безумие наших начальных шагов в этот первый год жизни, который по совпадению исполняется сегодня, в День святой Варвары, давшей во имя искусства святости или ханжества первоначальное имя этому дому.

На следующей неделе Фонд нового латиноамериканского кино получит от кубинского государства дар, за который мы никогда не устанем его благодарить в силу беспрецедентной своевременности и ценности, а также за личное участие в нем самого неизвестного кинематографиста мира — Фиделя Кастро. Я имею в виду Международную школу кино и телевидения в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, которая готовит специалистов для Латинской Америки, Азии и Африки, используя самые современные технические средства. Эта школа была построена всего за восемь месяцев. В нее пригласили преподавателей из различных стран, набрали студентов, и большинство из них уже находятся здесь, с нами. Фернандо Бирри, директор школы, которому не откажешь в чувстве нереальности, недавно назвал ее президенту Аргентины Раулю Альфонсину — причем на его святом лице не дрогнул ни один мускул — «лучшей школой кино и телевидения во всей мировой истории».

Эта инициатива по самой своей природе станет наиболее важной и амбициозной из всех наших инициатив, но не единственной, ибо подготовка безработных специалистов была бы слишком дорогим способом увеличения безработицы. А потому с этого первого года мы начали закладывать основы крупного предприятия, занимающегося продвижением улучшения творческой атмосферы кино и телевидения Латинской Америки, и ее первыми шагами станут следующие.

Мы согласовали с частными производителями съемку двух полнометражных художественных и двух полнометражных документальных фильмов, всеми ими будут руководить латиноамериканские режиссеры, а также пяти часов, пяти серий для телевидения, поставленных пятью режиссерами кино и телевидения из разных стран Латинской Америки.

Мы призываем в эти дни помочь молодым кинематографистам Латинской Америки, которые не смогли реализовать или закончить свои проекты в кино или на телевидении.