Мне есть что сказать Вам, люди (Рассказы)

В трамвае, сев на сиденье, он стал платком вытирать глаза, которые слизились.

— Да вы не трите их так, — командирским голосом сказала сидевшая рядом женщина.

Он, глянув на нее, улыбнулся.

— Ну-ка, повернитесь, откройте глаза пошире, — громкоголосо продолжала соседка.

— У меня до этого никогда не болели глаза. Л вот сегодня вдруг заболели, — негромким голосом произнес он.

Женщина, продолжая его рассматривать, заметно оживилась, завязался разговор… Он, смущаясь, отвечал на ее вопросы, затем, закрыв глаза, слегка раздраженно пробормотал:

— Вы уж извините меня, пожалуйста, но я думаю, что завтра к утру у меня это пройдет.

— Что вы, не стоит извиняться, — спокойно ответила женщина. — У вас отвратительно плохое положение, что просто беда. — И, открыв сумочку, подала ему визитку. — Если будет хуже, то сегодня можете приехать ко мне в больницу. Я заступаю сегодня в 20.00 на дежурство. — И, помолчав секунду, она добавила — Мне кажется, вы будете вынуждены уже сегодня обратиться ко мне в больницу.

На следующей остановке она, попрощавшись, вышла.

К вечеру ему стало хуже, и он перестал видеть совсем. Друзья из общежития, вызвав такси, привезли его поздно ночью в больницу. На следующий день ему сделали операцию обоих глаз. Через несколько дней, после того как сняли повязки, он сидел напротив нее. Негромкий диалог продолжался недолго. И уходя из кабинета, он подумал: неужели по его глазам она так легко определила, какими болезнями он страдал и страдает… И почему он сказал ей о том, что он художник и всю жизнь мечтает о мастерской?..

Через неделю, когда его готовили к выписке, ему передали конверт с письмом. Это было завещание. «Дом по ул. Безымянной, Т, с мастерской, со страховкой на вполне приличную сумму передается в наследство… художнику…»— с изумлением прочитал он свою фамилию.

— Что все это значит? — спросил он с волнением.

— Это завещание нашего главврача. Они с мужем, художником, вместе в один день ушли на фронт. Она вернулась и ждала его все эти годы. Так и не дождалась. И два дня тому назад она ушла из жизни, — глухо ответил врач, принёсший письмо. — Инфаркт…

— О каком наследстве может идти речь? Скажите, разве у нее нет родственников? И кто я ей? И потом… Нет, нет! Это полная чушь, — бормотал он. Доброе выражение на лице сменилось волнением и тревогой.

— Это последняя воля человека, которую вы не можете не исполнить, — сказал врач и вышел.

Выписавшись из больницы, через несколько дней он переехал на новое место жительства.

«Почему она, ни разу толком не поговорив со мной, поверила, что я художник? Почему эта незнакомая женщина, вернувшая мне зрение, посчитала меня ближе, чем своих родственников?» Он не раз потом спрашивал себя об этом и не находил ответа.

Первую картину, написанную в новой мастерской, он посвятил ей. И она потом выставлялась на многих выставках. Гонорары, которые он получал за картины, перечислял в городской детский дом, где провел свое детство. Через год в мастерской открылась бесплатная художественная школа для детей. Он продолжает очень много работать, словно боится не успеть выполнить все, что он должен сделать. Словно это было записано между строк в ее завещании.

Мне как-то пришлось присутствовать на его уроках. Я был счастлив, что мне удалось побывать в этом удивительном саду творчества и вдохновения.

«Нужно только взять и позвонить…»

Утро было дождливым и холодным. Она была в растерянности и не знала, что делать, к кому обратиться за помощью. Дочка еще крепко спала, и ей не хотелось будить ее. Она подошла к зеркалу и, увидев в нем свое отражение, вновь расплакалась. Сев на стул, она открыла тумбочку, вытащила все содержимое и нашла телефонный справочник, из которого выпала визитная карточка. Подняв карточку, она задумалась, прошлась по комнате и остановилась у окна. С восьмого этажа хорошо были видны большие улицы, переулки любимого города, в котором она жила. Она еще раз прочитала визитку и вздохнула. Вышла в коридор, где на низкой тумбочке стоял телефон, набрала незнакомый номер, и какое-то волнение охватило ее: она вспомнила его слова: «Вам только нужно взять и позвонить».

В телефонной трубке раздались долгие гудки, а затем голос произнес: «Да, я слушаю вас».

— Мне нужен…

— Вы знаете, но он у нас сейчас не работает, к сожалению. Его перевели на другое предприятие. У вас что-то случилось? Если хотите, я поищу его телефон. Вы могли бы позвонить минут через 10?

Она с напряженным волнением слушала незнакомый голос и не знала, что ответить.

— Алло, у вас что-то случилось? — настойчиво допытывалась женщина на другом конце провода.

— У меня умерла мама, и я не знаю, что мне делать… — расплакавшись, ответила она.

После недолгого молчания в трубке вновь послышался женский голос:

— Ваш телефон, пожалуйста?

Она не сразу поняла:

— Мой? — и машинально назвала номер.

— Хорошо, вы никуда не отлучайтесь. Я позвоню сама.

В трубке послышались длинные гудки, и ей показалось, кто-то о ней подумал, кто-то ей посочувствовал, и кто-то обязательно поможет. И снова сказанные им когда-то слова «Вам только нужно позвонить» закрутились в ее голове. Она подошла к окну, открыла ставню и, ощутив холодный ветер и осенний дождь, сразу захлопнула ее. Она стояла, рассматривая улицу и быстро движущиеся по ней машины, людей, и повторяла вслух: «Вам нужно только позвонить». И как бы сама себя спросила: «И почему я ему раньше ни разу не позвонила?»

Зазвонил телефон. Она вновь услышала ласковый женский голос:

— Я вас прошу никуда не отлучаться, к вам сейчас подъедут. К сожалению, он находится в Москве. Номер в гостинице не отвечает. Поэтому я попросила его друзей помочь вам…

В этот день она так и не вникла во все происходящее. Совершенно чужие ей люди были как родные, словно давно жили в ее квартире, словно она знала их с детства.

И только на кладбище она, обессиленная, все же нашла в себе силы подойти к каждому и выразить свою благодарность.

Он вернулся через два дня и поехал вместе с ней на кладбище. И она долго разглядывала его, заметив усталость в его глазах.

— Большое спасибо вам, — после долгой паузы сказала она. — У вас очень хорошие друзья. Я даже не знаю, как с ними расплатиться.

Он тихо произнес:

— О чем вы говорите, милая? Когда человек в беде, кто-то должен же быть рядом, иначе мы просто не были бы людьми.

Она стояла и думала, что это какая-то — сказка, обыкновенная детская сказка, когда происходит чудо, когда вслед за злом всегда приходит добро. Она стояла и думала, вспоминая тот день, когда впервые увидела этого странного, непонятного и в то же время почему-то такого близкого, родного ей человека. И он тоже стоял и вспоминал…

В тот злополучный день он возвращался с неприятного совещания, где ему влепили выговор за нелепый случай, происшедший еще до его избрания директором. Его волновало не то, что ему вкатили выговор, а коробило от того, как с ним разговаривали. И самое главное, что он не мог, в силу своего характера, возразить, протестовать… Он принял все, как обычно, молча. Машина остановилась у переезда. Справа шли груженные лесом вагоны. Он глянул вперед и вдруг, выскочив из машины, рванулся к переезду. Он успел резко толкнуть девушку с рельсов и оттолкнуться сам. Лежал он с мыслью, что ему перерезало ноги, ибо почувствовал боль в теле. Девушка быстро пришла в себя и, вскочив на ноги, хотела бежать куда глаза глядят, но ее держали крепкие руки возмущенных мужчин, выскочивших из машин у переезда.

Он сумел подняться сам. Прихрамывая на правую ногу, сделал несколько шагов, обратился к окружающим:

— Товарищи, расходитесь, ничего страшного не произошло, — и, посмотрев на нее, улыбнулся. Чтобы подбодрить девушку, спросил: — Я тебя не ушиб, чокнутая?

Поезд прошел, и шлагбаум поднял свой хобот над переездом. Подъехала машина, и он прикрикнул: