Мне есть что сказать Вам, люди (Рассказы)
Мне есть что сказать Вам, люди (Рассказы) читать книгу онлайн
Книгу А. Алимбасва составили рассказы, написанные им в разные годы. Все они повествуют о человеке— о величии и смятении его души, об ошибках и взлетах на жизненном пути, который в итоге оказывается не таким уж длинным, как предполагает в молодости человек, и это помогает ему осознать ценность каждого мига своего пребывания на земле. Издание осуществлено за счет средств автора. Ответственность за идейно-художественный уровень издания несет автор.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Он все делает правильно, — ласково промолвил старик. — Он отдал кувшин с водой тому, кто вывел караван из пустыни.
— Разве он шах? — удивленно спросил шах.
— Нет, — покачал головой старик, — он не шах. Он караванщик. Его дед и прадед были караванщиками. И дети будут ими.
— Но он же не шах. А я шах! И мой дед, и прадед, и мой отец были шахами, — закричал шах.
— Никто и не спорит, ваше величество, — спокойно ответил старик.
— Так что же, старый осел, — не успокаивался повелитель, — по-твоему, караванщик выше шаха?
— И этого никто не сказал, — спокойно ответил старик. — Каждый делает свое дело. А вот без караванщика нельзя выходить в дальнюю дорогу. Хороший караванщик в пустыне знает дороги, ведущие к людям. А там, где люди, там яркое солнце, колодец с живительной влагой. Там веселые шутки, добрые детские сказки и незабываемые рассказы караванщиков после захода солнца в уютных райских уголках, утопающих в зелени чайханах.
— Ты что, старик, морочишь мне голову? Ты считаешь, что есть другая, лучшая жизнь, чем у шаха? — раздраженным голосом спросил повелитель.
— Жизнь не бывает хуже или лучше. Жизнь на земле одна, только ее надо видеть и слышать, и знать, для чего ты в эту жизнь пришел. Что принес и что унесешь, — ласково улыбаясь, отвечал старик.
— Я же не слепой и не глухой, — закричал шах так громко, что белый верблюд повалился на бок, подумав, что ему дали команду отдыхать. Шах свалился с двухгорбого верблюда и упал лицом в горячий песок.
— Эх, шах, — громче обычного сказал старик. — Вот тебе и кувшин с водой из нашего колодца… В жизни порой зрячие как незрячие. Понду я к караванщику, узнать, как живут люди в других краях…
Мастер
К старому мастеру приехал из города внук. В маленькой, но теплой и уютной мастерской, положив руки на керамическую вазу, внук хриплым голосом спросил:
— Дед, а дед, что это за вещичка?
— Пожалуйста, будь осторожен с ней, — предупредил мастер. — Сегодня она будет стоять в музее. — И подал внуку листок с синими чернильными записями.
— «Музей прикладного искусства приобретает у мастера…»- быстро стал читать внук. — И вдруг воскликнул: —Ого-го, неужели это глиняное корыто стоит 20 тысяч рублей? Ха-ха, дед, ты, оказывается, беспредельно богат. Подумать только! Дед, а дед, — продолжал он, — а ты можешь сделать 500 таких ваз?
Мастер, закурив свою трубку, молча улыбнулся.
Внук повторил свой вопрос:
— Дед, а дед, ты бы сварганил 500 штук?
— Зачем? — спросил мастер.
— Ты понимаешь, дед, мы с тобой могли бы их нашлепать. Представляешь, дед, 500 штук дадут нам миллион. Дед, понимаешь ты это?. — возбужденно говорил внук. — Ты не представляешь, какую мастерскую, нет, даже фабрику на этот миллион мы можем отгрохать.
— Подожди, не шуми так и отойди от вазы, пожалуйста, — тихо обратился внуку мастер. — Это кирпичи можно нашлепать на конвейере, хотя и кирпичи надо делать красивые, тогда и дома будут хорошие.
— Ха-ха, дед, — рассмеялся внук. — Какие кирпичи? Это невыгодно, это копейки, понимаешь? Надо шлепать вот такие вазы. Сделать одну пресс-форму — и шлепать. Вынимать их и разукрашивать — дело нехитрое…
— Э, не говори глупости, внук, — перебил мастер. — То, что можно нашлепать — это не искусство. То, что выстрадано сердцем и сделано в муках, — это неповторимое явление. Лишь это остается в памяти людей.
— Дед, о чем ты говоришь, какое искусство? — И вдруг, дочитав листок с синими чернильными записями, внук вскрикнул — Дед, ты что, совсем спятил? Как это вазу, оцененную в двадцать тысяч рублей, ты передаешь музею бесплатно, в подарок? Да ты же сумасшедший! Это же один, а то и два «Жигуленка»! Во даешь! — не мог успокоиться внук.
— Не горячись, — усмехнулся старый мастер. — В эту вазу я вложил весь свой опыт, знания, все, что я вообще мог вложить. Всю жизнь мечтал о ней. Переделывал сотни раз. И когда сделал, то понял, что она радует не только меня, но и людей. Конечно, не таких глупых, как ты. Ведь ко мне приходят мастера из разных краев, соседи, знакомые, чтобы посоветоваться, иногда даже поучиться. И тогда я решил передать ее в музей — пусть люди смотрят на нее и радуются.
— Ну ты даешь, дед! Если я расскажу своим друзьям об этом, они точно скажут, что предок у меня сумасшедший. Так вот, дед, что я скажу: или ты продаешь эту вещь в музей и поможешь внуку купить приличную автомашину, или ее у тебя не будет, — выпалил внук.
— Как это не будет? — заволновался мастер.
— Не будет — и все, понимаешь, дед? Глупый ты. Твой родной внук живет в двухкомнатной квартире, ездит на старой «Волге», а его родной дедуля делает царские подарки какому-то музею, — не успокаивался внук.
— Подожди, не горячись, пожалуйста, — прищурив глаза, попытался образумить его мастер. — Мне не хотелось бы упрекать тебя, внук, но я же сделал для тебя все, что мог. Возможно, поэтому ты привык, что тебе должны все время помогать. Ведь до сих пор ты не женат, ничего не сделал в жизни сам, не учишься. И все имеешь: квартиру, машину, видеомагнитофон. И профессии у тебя нет. Да и кто знает, что ты делаешь, чем занимаешься? Родители твои махнули на тебя рукой. Я ведь пытался научить тебя своему искусству. Л ты посчитал эту работу грязной. Да, я виноват. Я любил тебя и потому многое прощал тебе. И на все, что ты хотел, что просил, я беспрекословно соглашался. Теперь ты вырос, и я не знаю, да и не хочу знать, как ты живешь. Мне надоели твои наезды, твои невыносимо грубые нападки, после которых болит душа. И, пожалуйста, больше не мешай мне. Я уже стар, а желание сделать много красивого не покидает меня. Хотя знаю, времени у меня осталось не так уж много. Вот эту работу сегодня заберут в музей, а я начну следующую. Ты ведь не знаешь, сколько у твоего деда было выставок. Я даже за рубежом выставлялся. И сколько моих работ находятся в музеях страны. Ничего, к сожалению, ты не знаешь, тебе это не интересно. Вот что обидно.
— А я всегда считал, дед, — перебил его внук, — что ты не умеешь жить. Ты всегда был глупым и потому всю жизнь копался в этой грязи…
— Это я в грязи копался? — резко остановил сто мастер. — Ошибаешься, я всегда был художником, мастером. Да, я не всегда вкусно ел, дорого одевался, но я всегда был полой жизни. А вот ты, внук мой, всегда пользовался чужими благами. Таких в природе называют пустоцветом. Л ведь давно известно: кто не работает, того не кормят, — в сердцах сказал старый мастер.
— Ах так, дед! За эти слова ты у меня ответишь. Ты еще пожалеешь! — И, подняв над головой вазу, он бросил ее на пол. Ваза разбилась, рассыпалась на мелкие кусочки. — Я сказал тебе, что ты пожалеешь, — кричал внук. — Я таких дураков, как ты, в гробу видел. Больше меня не жди, у меня своих дел в городе хватает, будь здоров! — и громко захлопнув дверь мастерской, он выскочил на улицу.
Мастер молча сидел за своим столиком, покуривая старую трубку, пока дверь мастерской не открылась и в комнату не вошла девушка.
— Дедушка, еще раз здравствуйте, — тихим голосом сказала гостья. — Мы приехали, как договорились утром, с помощником, чтобы увезти ваше произведение.
— Проходите, проходите, она вон там, ждет вас, — махнул рукой мастер за перегородку.
— А эта что, разбилась? — увидев осколки, воскликнула девушка.
— Не волнуйтесь, это всего лишь копия, а оригинал целый. Можете забирать.
— А эту зачем разбили? Она ведь тоже была прекрасна, — удивленно спрашивала девушка.
— Каждая вещь, настоящая вещь, в искусстве должна быть неповторимой и в единственном экземпляре…
На другое утро в маленькой, чисто прибранной мастерской было тихо. Мастер сидел за своим низким столиком, в удобном плетеном кресле, покуривал свою старую трубку и обдумывал будущее произведение. Не стоит ему мешать. Лучше придем к мастеру, когда он завершит свою очередную работу, а если не найдем времени, то придем в музей посмотреть на творение его рук, порадоваться и мысленно поговорить со старым мастером о жизни.